Исторический музей руководство

140 лет назад, летом 1883 года, в Москве был открыт для посещения Исторический музей. О том, каково быть музеем истории и одновременно ее частью во времена, когда растет плотность событий, “Ъ” рассказал генеральный директор ГИМа Алексей Левыкин.

«Для развития российского самопонимания»

— Вы руководите музеем с 2010 года, это солидный срок. Вы наверняка задумывались о преемственности: от прежних руководителей к вам, от одного исторического периода к другому. Каково это — это работать в одном из главных национальных музеев, который был учрежден в Российской Империи, работал в СССР и старается держать марку в современной России?

— Давайте по порядку. Перед тем как принять решение о том, чтобы возглавить такой музей, как ГИМ, не задуматься о преемственности по отношению к тем людям, которые руководили этим музеем на протяжении длительного периода, просто невозможно. Тем более что в тот временной промежуток, который я хорошо знал, музеем руководили два человека, которых я очень уважал: во-первых, мой отец, который был директором с 1976 по 1992 год (Константин Левыкин (1925–2015), историк, 16-й директор ГИМа.— «Ъ»). Во-вторых, один из лучших директоров — Александр Иванович Шкурко (1937–2022, историк, первый замминистра культуры РСФСР в 1982–1992 годах, директор ГИМа с 1992 по 2010 год, президент ГИМа с 2010 по 2022 год.— «Ъ»). Необходимо было очень внимательно проанализировать, какие задачи они ставили перед музеем, что им удалось сделать, а что не удалось. История каждого музея уникальна. Есть музеи, которые создавались на базе царских либо императорских коллекций. В нашей стране это, например, Музеи Московского Кремля — музей-сокровищница, хранящий государственные реликвии.

А Исторический музей несколько иной: он не создавался волей коллекционера, он был основан по предложению ярких общественных деятелей России XIX века.

Людей, которых объединяли общая любовь и интерес к истории российского государства. Их идея была поддержана государем императором Александром II. Музей создавался с особой миссией, которую в свое время очень удачно выразил один из его отцов-основателей — Иван Егорович Забелин: «Исторический музей создан для самоутверждения сознания и развития российского самопонимания».

— Можно ли сказать, что «развитие российского самопонимания» всегда было главной миссией ГИМа?

Как Исторический музей готовился открыть свои двери посетителям

— 11 апреля 1888 года было высочайше утверждено «Положение об Императорском Российском Историческом музее» — новый устав музея. Согласно этому документу, цель Исторического музея — «собирать и хранить (в подлинниках, моделях, слепках, снимках, рисунках, фотографиях и проч.) разнородные памятники древности и старины, которые в своей совокупности представляли бы наглядную и по возможности во всех частях полную картину прошлой жизни как русского народ, так и народов, когда-либо обитавших в пределах Российской Империи». Этой цели музей и следует: с первых дней существования его экспозиция представляет не только историю создания русского государства, но и историю народа, историю процессов, которые проходили на огромном евразийском пространстве от Дальнего Востока и до Бреста. Я специально подчеркиваю — до Бреста, потому что коллекция музея содержит огромное количество свидетельств и документов, связанных в том числе с историей ныне независимых государств. Вполне возможно, коллекции, которые собраны здесь, значительно превышают то, что представлено во многих национальных музеях. И этой миссии, которая была заложена отцами-основателями, музей придерживался на протяжении всех 150 лет. В прошлом году мы отметили 150-летие со дня основания музея: за основу была взята дата 9 февраля 1872 года (в этот день Александр II фактически принял предложение о создании музея под патронатом наследника-цесаревича.— «Ъ»). В этом году 140 лет с того дня, когда музей открылся для посетителей. На смену самодержавному строю на короткий период пришла буржуазно-демократическая республика, затем была установлена советская власть, а после 1991 года вновь происходят идеологические и структурные изменения. Но что бы ни происходило, как бы ни менялась власть, музей выполнял свою миссию, завещанную отцами-основателями: представлял историю российского народа во всем его многообразии, во всех нюансах, во всех сюжетах.

— Сейчас много говорится о том, что российским гражданам надо учиться понимать историю своей страны как сплошную линию, проходящую сквозь все политические перемены. Возможно, для демонстрации такой линии на редкость подходящим выглядит именно ГИМ, особенно если иметь в виду и экспозицию, и историю самого музея. Вы в связи с этим чувствуете востребованность со стороны власти и со стороны посетителей?

— Конечно. В допандемийный период мы принимали чуть более 1 млн человек (в год.— «Ъ»), сейчас этот поток восстанавливается. Восстанавливается и поток зарубежных туристов, но для нас принципиален прежде всего интерес тех людей, которые живут в нашей стране. Мы музей особый: мы направлены прежде всего на аудиторию россиян. К нам идут люди, которые хотят узнать что-то новое в нашей истории, расширить свои познания. Мы видим эту потребность со стороны общества и, конечно, со стороны государства, которое нас поддерживает. Музей создавало не только государство, его создавали и общественные структуры, и сейчас мы видим их интерес: с нами постоянно взаимодействуют общественные организации — мы помогаем им, они помогают нам.

— Какие общественные организации?

— Российское историческое общество, фонд «История Отечества», Российское военно-историческое общество, Русское географическое общество.

«Большевики довольно быстро поняли значение, которое имел музей»

— В советское время была создана такая конструкция: до революции 1917 года была одна история, а после уже как бы принципиально другая, и все, что было до, конечно, заслуживает внимания, но в основном с точки зрения истории классовой борьбы. Этот взгляд отчасти был потом перенесен и на 1991 год: будто бы снова началась еще одна отдельная история.

— Во-первых, вы не правы: никто ничего не собирается сбрасывать со счетов. Зачем сбрасывать со счетов нашу историю, тем более такую славную? Тем более осуществлены такие выдающиеся победы: победа над фашизмом, победа в космической гонке. Вы разговариваете с советским человеком, который вырос, родился и жил в советской стране. Чем горжусь, кстати. Во-вторых, вы немножко ошибаетесь с точки зрения подхода, в том числе к истории, в советский период. Идея о том, что история существует с 1917 года, существовала и даже господствовала достаточно короткий период, связанный с так называемой школой Покровского (Михаил Покровский (1868–1932), глава марксистской исторической школы в СССР.— «Ъ»). Покровский был деятельным участником большевистской партии и, кстати, историком, но он руководствовался своими взглядами. Я бы сказал, крайней точкой для этой концепции был документ, о котором, наверное, широкая общественность мало знает, но каждый историк знает его прекрасно: постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) 1934 года «О преподавании гражданской истории в школах СССР», которое предложило рассматривать историю как единый процесс, который начинается даже не со становления классового общества, а еще с более раннего периода — с происхождения семьи, частной собственности и государства. Это марксистская формулировка, но если вы придете в любой мировой музей, например в Лувр, вы увидите то, что и они начинают с этого периода. Другой вопрос, что, да, это идеология. И марксистский подход рассматривал процесс истории как борьбу классов. Кстати, такой подход не отвергали многие буржуазные историки, потому что идеи и взгляды Карла Маркса, а больше даже Фридриха Энгельса, который в большей степени занимался изучением исторических процессов, строились и базировались на тех знаниях, которые существовали в XIX веке в области истории. Они не из космоса прилетели и неслучайно произошли. Это раз. А во-вторых, конечно, любая смена власти, а тем более кардинальная, со сломом одного строя и прихода другого, со сменой идеологии очень сильно отражается на деятельности общественных и научных структур. В том числе музеев. Достаточно приехать в Голландию, зайти в прекрасные соборы, которые были когда-то католическими, а потом стали протестантскими. Вы удивитесь, в каком состоянии они находятся. А это результат буржуазной революции и религиозных войн в XVI веке, когда все красоты из этих католических храмов уничтожались, сжигались, выкидывались. Во Франции в дни Великой французской буржуазной революции были разграблены национальные сокровища. Зато Лувр как музей создавался гением Наполеона — это был музей, который создавала новая революционная власть.

— В 1917 году музей уже просто в силу адреса оказался в гуще событий. Как он пережил перемены? Хотели ли большевики его закрыть? Почему не стали? Как меняли концепцию?

— Я бы сказал, самый тяжелый период для музея — это период установления советской власти. Когда действительно господствовала школа Покровского, когда реально считалось, что истории до 1917 года у новой власти нет, история только сейчас начинается. Тогда действительно ставился вопрос о существовании самого музея. Но все-таки большевики были совсем не глупыми людьми, если им удалось удержать власть и построить мощное государство. Они довольно быстро поняли значение, которое имел музей. Да, экспозиции менялись. Да, главное внимание уделялось переходу одной системы в другую, изучались вопросы именно классовой борьбы. Но музей продолжал жить. Его коллекция выросла в тысячи раз: сюда поступили многие частные коллекции. Некоторые люди просто для того, чтобы сохранить вещи или документы, передавали их на хранение в музей. В музей попадали памятники из разоренных церквей и монастырей, благодаря чему они сохранились в годы воинствующего атеизма. А затем вернулся более системный подход к истории, развитие научных исследований, в том числе археологических. В Историческом музее постоянные археологические исследования ведутся практически с момента его основания.

— Музей не только коллекция, но и люди. Как все эти перемены переживали сотрудники?

— Происходили сложные процессы, менялись взгляды, в том числе и официальный взгляд на историю. Как правило, после этого в музее проходила реэкспозиция. А как поменять взгляды тех сотрудников, которые работали? Это очень тяжело. Был уникальный случай: директором Исторического музея в первые годы советской власти был представитель рода Рюриковичей князь Щербатов — участник и герой Балканской войны (Николай Сергеевич Щербатов (1853–1929), директор ГИМа с 1909 по 1921 год.— «Ъ»). Мы читаем воспоминания и дневники, опубликованные нашим музеем, например знаменитого российского, а затем советского ученого Орешникова (Алексей Васильевич Орешников, историк, специалист по русской и античной нумизматике (1855–1933).— «Ъ»), который описывает в том числе все сложности периода Гражданской войны и начала 1920-х. Это очень страшное время — люди буквально едва выживали, но они продолжали работать, выполнять свою главную миссию: хранить, изучать и показывать национальное достояние. В 1920-е годы в музее сформировался высокопрофессиональный коллектив, сыгравший выдающуюся роль в музейном деле: Марина Михайловна Постникова-Лосева (1901–1985), фактически автор школы изучения русского ювелирного декоративно-прикладного искусства, Мария Михайловна Денисова (1887–1961), которая создала школу российского оружиеведения. Возможно, взгляды сотрудников музея были несколько иными, чем взгляды широких масс, но они оставались настоящими патриотами своей страны.

«Люди закрывали ящики телами»

— Как музей работал в войну?

— Ему снова помогли сотрудники, которые продолжали выполнять свою миссию. У нас есть описания этого времени во многих дневниковых записях. Когда в 1941 году началась эвакуация, определенная часть коллекций Исторического музея осталась здесь. Я всегда подчеркиваю, что музей продолжал работать в годы Великой Отечественной, не закрывался, за исключением короткого промежутка в восемь дней. 28 октября 1941 года была сильная бомбежка в Москве (бомбардировки Москвы продолжались с июля 1941 года по июнь 1943 года, количественного пика они достигли в ноябре 1941-го, но наибольший ущерб был нанесен городу во время налета 28 октября 1941 года. Одна из бомб взорвалась у здания Центрального телеграфа на улице Горького.— «Ъ»), и в музее выбило оконные стекла. После этого авианалета на Москву музей неделю был закрыт, 7 ноября 1941 года открылся вновь. В этот день прошел парад войск на Красной площади, ставший символом мужества, стойкости и уверенности в победе. После парада полки, проходившие мимо музея, сразу уходили на фронт. Часть коллекции, наиболее ценная, была эвакуирована — сначала в Поволжье, потом в Кустанай (ныне Костанай, Казахстан.— «Ъ»). Эвакуация проходила по Москве-реке, через Оку на Волгу. Погрузка происходила в Южном порту Москвы. В этот момент началась бомбежка. По сохранившимся свидетельствам, сотрудники музея, сопровождавшие ценный груз, просто закрывали ящики своими телами, спасая национальное достояние. Это яркая черта характера музейщика. Всего за годы войны из коллектива музея, насчитывающего 250 человек, были мобилизованы 98 сотрудников, из них погибли более 30 (более подробно — в онлайн-проекте «Исторический музей в годы войны»).

— Когда война кончилась и коллекции вернулись, наступила очередная новая эпоха. За счет чего росли фонды музея после войны и в последние десятилетия СССР?

— В ГИМ пришло действительно очень большое количество экспонатов в годы революции, частные коллекции, переданные, конфискованные, памятники из разоренных монастырей, из разоренных имений. У нас огромная коллекция изобразительного искусства, которая в количественном отношении, возможно, превосходит даже коллекцию Третьяковки: около 600 тыс. единиц, включая рисунок, графику, живопись, фотографию. Правда, ее структурный состав несколько другой: это в основном памятники, которые попадали в музей из имений. А после 1941 года началась в основном чистая музейно-собирательская деятельность. Понятие комплектования неотрывно от самого музея, он должен все время комплектоваться, тем более такой музей, как исторический: нашим коллегам, которые придут сюда работать после нас, придется представлять коллекции в том числе начала XXI века. Кроме того, есть от 9 до 13 ежегодных археологических экспедиций, главная цель не только научное познание тех или иных культур, но и комплектование музея. Есть дары, которые приходят от людей — их очень много, они идут шаг за шагом, незаметно, но постоянно. Есть закупки. Сейчас, правда, есть свои чисто финансовые сложности по сравнению с периодом, когда государство специально выделяло достаточно большие специальные гранты. В рамках государственной программы сохранения историко-культурного наследия и пополнения фондов музеев в 2014 году Министерство культуры приобрело для Государственного исторического музея уникальное собрание стекла из собрания коллекционера и антиквара Галины Ойстрах, на покупку коллекции из 221 предмета конца XVIII — начала XX веков было выделено 100 млн руб. Многие произведения коллекции не имеют аналогов в крупнейших музейных коллекциях стекла и представляют исключительный интерес с научной точки зрения. В 2014 году в музее проходила выставка новых поступлений — это были памятники, приобретенные благодаря специально выделенному Министерством культуры финансированию. На данный момент пополнение коллекций происходит больше благодаря спонсорам музея. Когда я начинал свою деятельность, мы говорили, что коллекция музея приближается к 5 млн единиц. Недавно на совещании в Туле я говорил о том, что коллекция цифру 5 млн превзошла. Нарастание коллекции идет постоянно.

«Родились целые поколения, которые не могли попасть в Исторический музей»

— В 1986 году музей закрылся на реконструкцию и открылся только в 2000-е годы. Был ли в этом какой-то символизм или это чистое совпадение?

— Символизм был в том, что рухнул Советский Союз. Если бы этого не произошло, музей бы открылся гораздо раньше — в те сроки, которые были определены для реконструкции. Но так как в стране происходили тектонические сдвиги, судьба Исторического музея многих людей в верхах совершенно не интересовала. Поэтому этот процесс затянулся. А в 1986 году музей был практически полностью амортизирован: его инженерные системы, его залы требовали очень серьезной реконструкции, потому что работать уже было опасно. Музей не мог функционировать и с точки зрения физической охраны, и с точки зрения противопожарных систем — их нужно было создавать заново, и с точки зрения климат-контроля. Но то, что он был долгое время закрыт,— это беда национального масштаба. Родились целые поколения, которые не могли попасть в Исторический музей. Среди тех, кто шел в музей до закрытия, были не только москвичи. Благодаря тектоническим сдвигам, которые произошли в нашей стране, мы потеряли около миллиона посетителей из регионов и до сих пор не можем восстановить эту часть потока. Школьников сюда обязательно привозили. И когда они сейчас попадают в музей, мы неизменно слышим: «Я здесь был, когда был ребенком». Но, к сожалению, этого не могут сказать граждане, детство которых пришлось на конец 1980-х — начало 2000-х. Это действительно была национальная трагедия. Возможно, какие-то пропуски даже в нашем понимании истории из-за этого: школа школой, а музей более углубленно и наглядно объясняет и это более эмоционально. Вы не только слышите рассказ экскурсовода, но и видите памятники, которые принадлежали великим людям прошлого, отражают те или иные процессы или просто уникальны сами по себе. Но наконец наступило время, когда во главе государства оказались люди, начавшие понимать ту роль, которую должен играть музей. Прежде всего это Виктор Степанович Черномырдин и Валентина Ивановна Матвиенко. Они помогали Историческому музею, выделяя в эти сложные годы первые средства. Благодаря этому удалось в два этапа создать экспозицию на первом этаже, а потом уже открыть музей в начале 2000-х. В 1986–2002 годы прошла реставрация основного здания, которое за годы советской власти лишилось своих уникальных интерьеров, над которыми работали так долго и кропотливо отцы-основатели: были сбиты архитектурные украшения, забелены росписи и фрески, в том числе «Родословное древо русских государей» в Парадных сенях. Это было очень тяжелое для музея время. Потребовалась большая исследовательская работа, чтобы восстановить подлинный облик экспозиционных залов. Проблема недостающих площадей так и не была решена. Потребовалось перекрытие внутренних дворов музея — в результате появились новые пространства, просторный выставочный зал и Половецкий дворик. Четырем угловым башням вернули навершия в виде золотых двуглавых орлов, а промежуточным башенкам — геральдические пары льва и единорога.

— А как повлияло на работу музея сначала разрушение железного занавеса в конце 1980-х, а затем его частичное восстановление в последние месяцы?

— Здесь дело не только в Историческом музее — это очень серьезно повлияло вообще на музеи нашей страны и на мировое музейное дело. Я на себе переживал пик интереса к тем собраниям, которые хранили в музеях России. Интерес, который был в Соединенных Штатах Америки, в Европе, выражался в том, что масштабные, мощные выставки посещали миллионы человек. Это сыграло очень большую роль и для развития культуры в Западной Европе и в Америке, и для нас, потому что мы получили возможность для организации ярких выставочных проектов на наших площадках, это был обмен. В 2013–2015 годах прошла серия выставок о викингах: в Копенгагене, Берлине и Лондоне. В 2013–2014 годах в Штутгарте была выставка «Русские бриллианты в немецкой короне: Романовы, Вюртемберги и Европа»: на ней были представлены 44 предмета из собрания Исторического музея. 60 предметов выставлялись в Немецком историческом музее Берлина на выставке «Поражение. Освобождение. Новое начало» к 70-летию окончания войны. Там же в 2017–2018 годах была выставка к 100-летию Октябрьской революции.

Исторический музей делал совместные проекты и с музеями КНР: в 2017–2018 годах в Тайюане, Нанкине и Гуанчжоу показывали «Сокровища Российской Империи из собрания ГИМ», в Пекине также была выставка из 238 предметов нашей коллекции к 100-летию революции. В 2018 и 2019 годах были две выставки предметов ювелирного искусства в Минске, в 2019-м Исторический музей участвовал в Пекине в выставке «Сокровища национальных музеев вдоль Шелкового пути».

— Существовал ли в других странах интерес к переданным ГИМу фондам Музея Ленина? Был ли вообще интерес с какой бы то ни было стороны к фондам Музея Ленина после его закрытия и преобразования?

— Безусловно, интерес к фондам Музея Ленина существовал и существует — именно поэтому сотрудниками музея был разработан онлайн-проект «Виртуальный музей В. И. Ленина», который каждый желающий может изучить, если зайдет на сайт музея.

— Что происходит с международным сотрудничеством в последние полтора года?

— Санкции, которые сейчас введены против нашей страны, в том числе в области культуры, конечно, отрицательно влияют на международный культурный обмен. Ряд международных проектов с музеями Италии и Германии мы были вынуждены приостановить, например очень яркий проект, который начинался с выставки графики Дюрера из собрания Пинакотеки Тозио Мартиненго в Брешии. Она стала одной из самых популярных выставок 2021 года в Москве. Следующим шагом должна была быть еще одна выставка в 2022 году — из музеев Генуи, но она не состоялась. Я надеюсь на реализацию этих проектов в будущем. Приостановка не была нашей волей или волей наших партнеров, это воля других людей. Но я думаю, что это пройдет. В любом случае занавес в данном случае опускаем не мы — его опускают перед нами, как, кстати, и после 1945 года, когда железный занавес (это выражение Уинстона Черчилля) опустили наши недавние союзники. Тогда подъема занавеса пришлось ждать где-то около 40 лет, но я думаю, что и в этот раз он снова поднимется. А мы и сейчас активно работаем: у нас очень хорошие контакты с музеями в Китае. Недавно состоялась моя встреча с послом Ирана: нам интересна культура этой страны, памятники которой хранят в том числе в Национальном музее истории Ирана во дворце Голестан. Есть Ближний Восток, есть Индия. Будем развивать эти направления. Конечно, это требует времени, оценки и выбора коллекций, которые будут интересны нашему зрителю, который успел получить хороший опыт, посещая ведущие музеи мира. Но мы будем стараться.

«Мы не можем обойти вниманием темы, которые музей освещал всегда»

— Вы довольны существующей экспозицией? Есть ли ей куда расти в смысле дизайна, в смысле наглядности презентации, в смысле объема и музейных пространств?

—По многим параметрам экспозицию, конечно, надо модернизировать. Уже прошло достаточно много времени с момента ее создания. Но, понимаете, постоянная экспозиция — это не выставка. Выставку можно сделать в течение двух-трех месяцев, а постоянная экспозиция требует очень большой работы. Сейчас у нас продолжается процесс проектирования реставрации главного здания. Естественно, вслед за завершением реставрации будет создана и новая экспозиция, которая учтет ошибки прошлой. Потребуются технические обновления, прежде всего насыщение мультимедийными системами. Мы против превращения музея в телевизор, но без развития мультимедиа мы никогда не решим такой задачи, как создание мощного информационного ресурса, понимаете?

Потому что наша экспозиция требует постоянных пояснений к отдельному залу, отдельной витрине и экспонату. Решить эту задачу этикетажем невозможно.

Мы иногда немножко завидуем, когда проходит выставка изобразительного искусства: достаточно поместить рядом с полотном каталожное описание — и там практически все будет кратко отражено: и история создания, и особенности. А у нас очень многие предметы надо объяснять, связывать с историческими событиями либо с историческими деятелями. Это требует больших объемов — без мультимедийных ресурсов этого решить нельзя. Кроме того, конечно, необходимо поддержание условий климат-контроля: есть некоторые экспонаты, для которых, если мы хотим их выставить и при этом не потерять, должны быть созданы уникальные конструкции экспозиционного оборудования — таковы, например, предметы эпохи Золотой Орды. Конечно, есть проблемы света, удобств, логистики посещения: все это должно быть учтено. Тогда мы уже приступим к реэкспозиции.

— Можно ли сейчас говорить о сроках?

— Все зависит от проектных решений — сейчас решение с проектом затягивается, в том числе потому, что это конструктивно сложное здание и приходится решать сложные задачи,— и от финансов. Мы понимаем, что сейчас перед государством стоят другие чрезвычайно важные задачи, которые надо решать. И все же надеемся и ждем, потому что без развития музея, без создания новой системы фондохранилищ мы, даже имея потрясающую коллекцию, не можем в полной мере показать драматическую и героическую историю XX века и, конечно, события XXI века.

— Насколько, по-вашему, существующая экспозиция соответствует логике основателей музея?

— Я думаю, что все-таки соответствует, потому что главную миссию мы продолжаем выполнять.

— В чем отличия нынешней экспозиции от ее советского и позднесоветского вариантов?

— Это разные подходы. Подход, который был в Советском Союзе, базировался на марксистской идеологии. Сейчас марксистской идеологии нет, и, хотя процесс познания, в том числе исторического, непрерывен, наше отношение к некоторым вещам меняется. С точки зрения экспозиции, допустим, до 1991 года мы должны были ругать проклятый царизм за постоянное ухудшение положения крестьянства и рабочего класса и возвеличивать крестьянство и рабочий класс, забывая о вкладе, который делали люди других социальных групп. Раньше говорилось, что реформа 1861 года была крепостнической. Сейчас мы отмечаем недоработки реформаторов 1860-х годов, но все-таки понимаем, почему принимались те или иные решения — в том числе потому, что необходимо было выдерживать баланс интересов. Или, например, личность Александра III: с точки зрения советской исторической науки он был ярый реакционер, который придавил вообще все свободомыслие и революционное движение в России. Но, с другой стороны, мы сейчас говорим о том, что период правления Александра III — это расцвет экономической деятельности, время спокойствия и стабильности в стране. Так что меняется отношение, и вместе с экспозицией меняются акценты. Хотя мы не можем обойти вниманием темы, которые музей освещал всегда. Вот, например, тема эпохи русско-турецких войн с присоединением Новороссии и Крыма: оно как было при советской власти, так есть сейчас, раздел экспозиции существует. У нас как был раздел экспозиции, связанный с Россией XVI века, где представлялись уникальные памятники, в том числе связанные с Иваном Грозным, так они есть и сейчас.

«Музей без ярких образцов существовать не может»

— А есть ли у вас какие-то главные, символические экспонаты, как «Мона Лиза» в Лувре или Пергамский алтарь в Пергамском музее Берлина? К вам идут смотреть прежде всего на что?

— Мне очень жаль людей, которые идут прежде всего ради какого-то экспоната. К «Джоконде» не подойдешь — там стоит очень большая толпа тех людей, которые пришли в Лувр посмотреть только ее. А стоило бы посмотреть Лувр, пройти по залам, потому что там хранится не только «Мона Лиза», там представлены шедевры мирового искусства и памятники мировой истории. То же самое с Пергамским музеем: мне жаль людей, которые приходят посмотреть только Пергамский алтарь, а не осмотреть весь музей, который наполнен потрясающими памятниками. У каждого музея свои особенности. Наш музей — прежде всего музей истории. Когда мы говорим о нашем «главном шедевре», то имеем в виду историю нашего государства, ее понимание в целом. Вы можете пройти залы начиная от палеолита и заканчивая практически современностью. К сожалению, у нас нет возможности показывать XX век, мы завершаем основную экспозицию концом XIX века. Возможность представить непрерывный поступательный ход истории — вот это главный шедевр, который у нас есть. Но кроме того, у нас есть потрясающие памятники, которые не уступают ведущим музеям. У нас есть Бородинский клад — такого памятника нет вообще ни в одном музее мира. У нас есть потрясающие предметы, связанные с эпохой Ивана Грозного, его личные вещи. У нас есть потрясающие предметы, связанные с эпохой 1812 года, например коллекция орденов Наполеона — Музей Отечественной войны 1812 года входит в комплекс Исторического музея. У нас хранится уникальный Симферопольский клад — кстати, там есть предмет, который мало чем отличается от шапки Мономаха, если на него внимательно посмотреть, хотя и не в такой степени сохранности. Это детали драгоценного головного убора, который символизировал власть в эпоху Золотой Орды. У нас есть очень много предметов, которыми мы можем гордиться. Например, уникальный изобразительный материал, в том числе парсуна — ранняя портретная живопись Руси, которая позволяет создать впечатление о подлинных образах Ивана Грозного, Скопина-Шуйского, первых царей династии Романовых — Михаила и Алексея. Уникальный экспонат, который никогда не покидал стен музея,— чарка, выточенная собственноручно Петром I и подаренная московскому губернатору князю Матвею Гагарину, который заказал для нее роскошную оправу из червонного золота с 350 бриллиантами и алмазами. И, конечно, сами залы, интерьеры которых создавались Айвазовским, Серовым, Репиным. По замыслу Уварова каждый зал музея должен был иметь оформление в стиле той эпохи, памятники которой здесь представлялись. Залы должны были стать «наглядной художественной летописью архитектурных и художественных вкусов во время исторической жизни русского народа». Отцы-основатели музея не ставили перед собой задачу накопления ярких художественных ценностей. Они говорили, что главное — это показать во всем многообразии жизнь людей. Но сам музей расставил точки над i, потому что без ярких образцов он существовать не может.

— Можно ли сказать, что главное произведение музея — сам музей?

— Конечно, смотрите, какой он красивый, настоящее произведение искусства. И адрес красивый: Красная площадь, дом 1. Покровский собор, Кремль и Исторический музей определяют архитектурный образ Красной площади, которую многие не зря называют одним из чудес света.

«Мы ведь не могли пойти на разграбление храмов»

— Покровский собор входит в комплекс Исторического музея. Какие у вас вообще отношения с РПЦ?

— Как вы знаете, Исторический музей передал РПЦ Крутицкое подворье, где находились фонды и административные помещения. Также был передан Новодевичий монастырь, который в статусе музея был одной из туристических достопримечательностей Москвы, уступая только Кремлю по посещаемости. Конечно, для музея это все было непросто, но мы никогда не шли на разрыв в отношениях. И, передавая церкви Новодевичий монастырь, передавая Крутицкое подворье, мы сохраняли с РПЦ достаточно плотные и конструктивные отношения. Мы понимали, что в Новодевичьем монастыре вместе с памятниками архитектуры мы передаем и очень ценную часть нашей коллекции: мы ведь не могли пойти на разграбление храмов и увезти оттуда иконы — они все остались на своих местах. И, кстати, мы встретили очень хорошее понимание со стороны монастыря в отношении памятников, которые там хранятся. Там был создан музей, который с нами работает, в том числе когда идет процесс реставрации. У нас есть примеры очень хорошего и тесного взаимоотношения с Русской православной церковью в Покровском соборе. Мы ответственны за сохранение памятника XVI века — там процесс реставрации идет постоянно: заканчиваешь один цикл, начинается другой. Мы работаем вместе с РПЦ, учитываем обращения, которые идут к нам со стороны церкви. В Покровском соборе проводятся воскресные службы и службы в дни престольных праздников. Мы стараемся работать вместе, сохраняя уникальные памятники, которые нам необходимо сохранить. Каких-либо конфликтов по поводу памятников нам пока вместе с РПЦ удавалось избежать.

— Вы сказали о примерно миллионе посетителей в год. Вы наблюдаете за тем, как меняется этот поток в течение года? Можете оценить, кто к вам в основном приходит?

— Посещаемость музейного комплекса в 2022 году составила более 800 тыс. человек. Каждый музей имеет свои особенности. Есть музеи, которые живут активно циклическими периодами — например, посещаемость музеев-парков в Санкт-Петербурге гораздо выше летом, чем зимой. Есть музеи, которые связаны с циклами туристических потоков, в том числе зарубежных. У нас тоже есть свои особенности — например, в связи с проведением важных государственных мероприятий в апреле—мае посещаемость снижается. И нарастает в сентябре, когда москвичи возвращаются после летнего отдыха. Впрочем, сейчас эта картина меняется в связи с тем, что меняются направления туристических потоков внутри страны и растет доля внутреннего туризма. В прошлом году мы видели традиционный рост в декабре, накануне рождественских и новогодних праздников, в начале детских каникул. Но на этот раз этот эффект не пропал ни в конце января, ни в феврале, ни в марте. Это говорит о том, что растет общественный интерес к истории страны. Что касается зарубежного туризма, то мы видим цифры, которые свидетельствуют о сильном сокращении зарубежного туристического потока. Доля иностранцев в 2018 году была 24%, в 2019-м — 25%, в 2021 году — 4%, в 2022 году — 1,5%, в первом полугодии 2023 года — 2,6%. Раньше Музей Отечественной войны 1812 года и главное здание Исторического музея были интересны в большей степени для российских посетителей, а Покровский собор всегда имел большую посещаемость благодаря зарубежным туристам. Эти циклы сейчас меняются. Но мы шаг за шагом восстанавливаем потери, которые начались с пандемией. Очень четко заметны те 25%, которые мы потеряли в годы пандемии в связи с сокращением или даже прекращением зарубежного туризма.

— А как соотносится посещаемость основной экспозиции и, например, Покровского собора?

— Вы знаете, по-разному. Сейчас Исторический музей по количеству посещаемости превосходит Покровский собор, а совсем недавно, особенно в летний период, посещаемость Покровского собора, конечно, была выше. Иностранных туристов, которые приезжали из Западной Европы, конечно, больше интересовала древнерусская архитектура — все-таки история России для них сложна, поэтому они выбирали Покровский собор. У нас есть музей, к которому мы очень бережно относимся,— это палаты бояр Романовых в Зарядье. Он очень небольшой, поэтому там есть свои ограничения по числу посетителей. В каникулы достать туда билеты просто невозможно. Это единственная уникальная возможность увидеть, посмотреть вплотную на светские русские интерьеры XVI–XVII веков. В 2022 году посещаемость там была около 26 тыс. человек. На посещаемость сильно влияют новые выставки: если работают практически все выставочные залы, то количество посетителей возрастает существенно.

— Насколько от этих колебаний меняется финансовое положение музея?

— Ни один музей в мире не может жить за счет посетителей. Музей — это не способ зарабатывать деньги. Иметь в своем распоряжении крупные и успешные музеи может позволить себе только богатое государство. Но весь тот доход, который мы получаем, мы направляем на поддержание деятельности и развитие музея. У нас до пандемии соотношение между государственными субсидиями и собственными средствами было 60% к 40%.

Исторический музей — сложный и дорогой комплекс, который требует очень большого количества средств. Сейчас соотношение, я бы сказал, 70% субсидий к 30% собственного дохода, но с каждым годом ситуация меняется, мы наблюдаем рост собственных доходов музея.

«Музеи нашего комплекса находятся только в архитектурных памятниках»

— У вас сравнительно недавно появился филиал в Туле. Вы планируете еще расширяться?

— История нашего музея такова, что в ней были и периоды расширения, и время, когда музей отдавал свои филиалы. Очень многие ныне существующие музеи Москвы в прежние годы были филиалами Исторического музея. Например, Коломенское, музей-усадьба «Измайлово», Музей Александровской слободы (так они назывались, когда были филиалами музея). Начиная с 1980-х годов количество филиалов сокращалось, а сейчас опять происходит наращивание — в сентябре 2020 года в Туле открылся первый региональный филиал Исторического музея. Сейчас мы работаем над созданием музея российского казачества — он будет располагаться в Большом Левшинском переулке. Я надеюсь, в самое ближайшее время начнутся строительные работы в Лужнецком проезде, где будет создаваться экспозиционно-выставочный комплекс около Новодевичьего монастыря. Там будет создана экспозиция об истории монастыря в контексте общей истории российского государства и истории Русской православной церкви.

— Почему единственный региональный филиал оказался именно в Туле?

— Создание филиала в Туле — идея государственная. Это был юбилейный год для Тулы: праздновалась дата основания Тульского кремля (1520) — действительно, очень важная дата, потому что за этим сразу последовало создание знаменитой Большой засечной черты, которая определяла во многом вектор развития российского государства. Это был первый шаг на юг, крупный, большой и серьезный, он создал препятствие на пути вторжений с юга и с юго-востока. Есть другая форма филиалов, которую развивает Государственный Эрмитаж,— филиалы-спутники. Здесь очень большую роль играют регионы: если какой-либо регион захочет, чтобы филиал-спутник Исторического музея был на его территории, то мы с радостью откликнемся. В год мы проводим до десяти выставок в различных регионах. Но для того, чтобы создать такой филиал, как в Туле, нужны государственные решения и выделение соответствующего бюджета. Либо региональные решения, чтобы создать такие филиалы, как Эрмитаж.

— Есть ли у ГИМа виды на расширение фондохранилищ?

— Это наша боль, мы очень надеемся, что фондохранилище будет создано. Практически 95% коллекции Исторического музея хранится в центре Москвы. Во многом это осложняет его деятельность, затрудняет реставрационные процессы на архитектурных памятниках — а музеи нашего комплекса находятся только в архитектурных памятниках. Кроме того, этих пространств недостаточно для создания нормальных условий для хранения. Помещения в центре должны служить в большей степени для работы с посетителями, а большое количество помещений, отданных под фонды, не дает возможности расширить экспозиционные пространства. У нас есть проблема выделения помещений для работы с постоянными посетителями. Если раньше мы говорили больше о детях, то сейчас это достаточно большой процент взрослой аудитории, семейные посещения. Чтобы люди возвращались, нужны мастер-классы, лекции, специальные программы и т. д.— а для этого нужны дополнительные пространства. Мы, конечно, мечтаем о том, чтобы Исторический музей обладал современными и функциональными помещениями, которые он мог бы использовать не только с точки зрения хранения своих огромных фондов, но и для создания экспозиции по истории XX века. Для этого есть все — нет только экспозиционного пространства. Если Исторический музей получит новые помещения, мы ответим государству созданием новых экспозиций, посвященных истории и культуре России, которые будут интересны москвичам, людям, которые приезжают в Москву из регионов, и иностранным туристам.

— Существует проект «Россия — моя история», который был инициирован при участии митрополита Тихона (Шевкунова). Как вы к этому проекту относитесь?

— Мы очень хорошо сотрудничали с митрополитом Тихоном по этому вопросу. Предоставляли в том числе изобразительные материалы для создания выставок. Это не конкуренция. Площадки «Россия — моя история» мультимедийные, это все-таки не музей. Это очень информативные, хорошо подготовленные пространства для популяризации исторического знания. Это не отвергает, а, наоборот, способствует тому, что человек после посещения мультимедийной выставки идет в Исторический музей. Вот были постоянные дебаты о том, что интернет убьет музей: мы начнем публиковать в интернет-пространстве свои коллекции, и народ прекратит ходить. Не прекращает, наоборот, посмотрит онлайн и идет в музей смотреть эти предметы. Во время пандемии, когда мы были закрыты, был взлет онлайн-посещения нашего музея. Люди накапливали знания, они смотрели и слушали то, что можно было получить от музейщиков в онлайн-режиме, а потом опять же пошли и в Исторический, и в другие музеи. Мы не конкурируем, мы дополняем друг друга.

«Музей должен чутко реагировать на события»

— Вы говорили о выставках. Сдаются ли выставочные пространства в аренду в той или иной форме? Всегда ли музей «продюсирует» сам от начала и до конца выставки, проходящие на его площадках?

— Аренда — понятие коммерческое. Для того чтобы кому-то сдать в аренду площадку в музее, необходимо провести конкурс. Мало кто на это идет, но у нас очень часто есть предложения о совместной работе, когда та или иная культурная институция, например музей или галерея, или какие-то частные организации предлагают нам совместно создать выставочный проект. Если у музея есть помещения, которые он может сдать в аренду под сувенирные магазины либо под организацию питания, весь полученный от аренды доход музей обязан использовать для поддержания состояния здания, в котором находится сданное в аренду помещение.

— Уточните, пожалуйста, какие учреждения или организации были инициаторами таких мероприятий, как выставка икон из частной коллекции Григория Лепса (2018) и проект «За лентой».

— У Исторического музея есть программа, в рамках которой мы работаем с частными коллекционерами. Мы считаем важным показать не только государственные, но частные собрания, недоступные никому, кроме держателей этих коллекций. Благодаря этому большому проекту мы показали не только уникальное собрание икон Григория Лепса, но и другие не менее замечательные частные собрания.

Инициатором проведения выставки «За лентой» был наш музей. Первая выставка состоялась на площадке «Мосфильма», но мы сочли важным показать выставку, посвященную событиям и героям СВО, на площадке федерального музея. Если говорить об освещении событий специальной военной операции, с весны 2022 года работает межмузейная рабочая группа, которая занимается сбором памятников. В составе этой группы на Донбассе работают и сотрудники Государственного исторического музея. Такая работа традиционна для музея: в годы Первой мировой войны в музее существовал отдел, который также занимался комплектованием фондов предметами, связанными с событиями на фронте, военные материалы комплектовались и в годы Великой Отечественной войны. Благодаря этому сформированы уникальные мемориальные коллекции.

— Музеи борются за аудиторию разными способами, в частности придумывают коллаборации с современным искусством. Даже Музеи Кремля показывали скульптуры Генри Мура. Как вы к этому относитесь?

— Нормально. Если говорить о Музеях Московского Кремля, там основу коллекции в основном составляет коллекция русских самодержцев допетровского периода и достаточно существенная часть формировалось в имперский период. А мы на площадке выставочного комплекса имеем возможность организовывать интересные проекты на стыке истории и современности. Были выставки и современных художников, современных модных дизайнеров. Развивается сотрудничество с современными художниками в рамках оформления выставочных проектов, организуются показы. Выставка «Кринолин. Жакет. Свитшот», которая проходила в музее в 2022–2023 годах, была посвящена городской моде и объединяла предметы из коллекции Исторического музея, частных собраний и архивов современных российских дизайнеров. Автором идеи и архитектором выставки была Юлия Наполова. С Юлией мы работали над многими выставками, в том числе «Александр III Миротворец», «Крузенштерн. Вокруг света» и др. Архитектор Агния Стерлигова делала архитектурный проект к выставке «Альбрехт Дюрер. Шедевры гравюры». В конце 2023 года откроется очень красивая выставка «Петергоф. Сокровища русской императрицы», посвященная Александре Федоровне, супруге Николая I. В 2019 году в музее проходила международная выставка «Инновационный костюм XXI века: новое поколение» — совместный проект с Музеем им. А. А. Бахрушина. В партнерстве с МИА «Россия сегодня» музей делал фотографические выставки «Пожалуйста, дышите» о самоотверженной работе российских медиков и волонтеров в период пандемии COVID-19, а также ежегодную выставку работ победителей Международного конкурса фотожурналистики имени Андрея Стенина. В прошлом году наш музей начал проект «Забвению не подлежит», направленный на привлечение внимания к вопросам сохранения исторических и культурных памятников в регионах. Стартом проекта была фотовыставка и одноименное издание работ московского фотографа-документалиста Анны Короб, которая в течение нескольких лет ездит по России, стремясь запечатлеть исчезающие памятники прошлого. В 2022 году в музее проходила выставка современных фотографов, художников и дизайнеров «Россия. Горизонты». Мы спокойно с этим работаем: храня память о прошлом, музей должен и чутко реагировать на события и явления дня сегодняшнего.

Государственный исторический музей
Государственный исторический музей
Дата основания	1872
Дата открытия	1883
Основатель	Иван Забелин, Александр Зеленой, Алексей Уваров, Николай Чепелевский, Александр Попов
Местонахождение	Москва
Адрес	109012, г. Москва, Красная пл., дом 1 (пр. Воскресенские Ворота, дом 2)
Директор	Алексей Константинович Левыкин
Сайт	shm.ru
Объект культурного наследия народов РФ федерального значения. Рег. № 771811313200006 (ЕГРОКН). Объект № 7710343000 (БД Викигида)
Объект всемирного наследия
Kremlin and Red Square, Moscow (Московский Кремль и Красная Площадь)
Ссылка	№ 545 в списке объектов всемирного наследия (en)
Критерии	(i), (ii), (iv), (vi)
Регион	Европа и Северная Америка
Включение	1990 (14-я сессия)
Медиафайлы на Викискладе

Государственный исторический музей (ГИМ) — крупнейший национальный исторический музей России^[1]. Основан в 1872 году, здание на Красной площади Москвы было построено в 1875—1883 годах по проекту архитектора Владимира Шервуда и инженера Анатолия Семёнова^[2][3]. Участок для строительства предоставила Московская городская дума, приказав снести стоявшее там здание Главной аптеки^[4].

Фонд современного Государственного исторического музея насчитывает более 5 млн единиц хранения и 14 млн листов документальных материалов^[5]. Постоянная экспозиция в здании на Красной площади вмещает только 0,5 % от общей коллекции^[6]. Число посетителей музея ежегодно превышает 1,2 млн человек. Штат составляют более 800 сотрудников^[7].

В настоящее время в музейное объединение входят Храм Василия Блаженного, Музей Отечественной войны 1812 года и Палаты Романовых. ГИМ также принадлежат выставочные залы на Площади Революции, хранилища и реставрационные мастерские в Измайлове^[7]. Идёт строительство депозитарно-выставочного центра площадью 120 тысяч м² в посёлке Коммунарка Новой Москвы^[8][9].

С 1990 года входит в список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО как часть ансамбля Красной площади^[10].

История[править | править код]

Основание[править | править код]

Идея создать музей исторических ценностей витала в кругах российской интеллигенции с середины XIX века. Сохранились письма генерал-майора Николая Чепелевского от 1871 года, в которых он «предполагал устроить в Москве особый музей, который бы сделался не только хранилищем собранных для выставки предметов, но постоянно направлял бы свою деятельность к разработке и собиранию материалов»^[11]. Академик Константин Бестужев-Рюмин называл народное самосознание высшей целью исторической науки, а создание музея — самым могущественным средством его повышения^[12]. В 1871 году граф Алексей Сергеевич Уваров хотел устроить выставку рисунков о российском быте допетровской эпохи^[13][14]. Великий князь Александр Александрович в середине 1860-х посетил музей древностей в замке Розенборг, после чего заинтересовался археологией и захотел создать в России нечто подобное^[15].

Толчком к воплощению этой идеи послужил успех промышленной выставки к 200-летию со дня рождения Петра I. Среди её экспонатов были археологические находки и исторические реликвии, которые не вписывались в концепцию политехнического музея. Ветераны Крымской войны присылали памятные вещи в отдел обороны Севастополя. Этим предметам требовалось место для хранения и последующей экспозиции. Николай Чепелевский и генерал-адъютант Александр Зеленой (по другим данным — граф Уваров) в январе 1872 года подали цесаревичу Александру записку с предложением создать исторический музей^[16][17]. Александру понравилась идея создать место, куда мог бы прийти любой человек и увидеть, что «не со вчерашнего дня началась разумная жизнь в нашей стране». Цесаревич обратился с соответствующим прошением к императору Александру II и получил письменное разрешение^[15][18].

В открытых источниках расходятся данные о точной дате подписания указа о создании музея Александром II. Достоверно известно, что это случилось в феврале 1872 года, однако в дне нет определённости — в разных источниках называются 3, 8 (21 по старому стилю^[8]), 9^[18] и 14 числа^[19][20]. Будущий музей решено было назвать в честь «августейшего имени государя наследника цесаревича великого князя Александра Александровича»^[19][21].

По приказу императора для организации музея была создана специальная комиссия учёных-историков под руководством графа Уварова. В неё вошли Дмитрий Иловайский, Василий Ключевский, Сергей Соловьёв, архивист В. Е. Румянцев и Иван Забелин^[19][1]. В январе 1873 года была сформулирована общая концепция музея — «служить наглядной историей главных эпох русского государства»^[8]. Второго августа 1874 года был утверждён составленный Уваровым Устав музея^[2]. Этот документ регламентировал все вопросы пополнения и сохранения фонда экспонатов^[14]. Уже тогда разошлись мнения о предмете показа: Чепелевский хотел создать «храм воинской славы», а Забелин и Уваров настаивали на показе общей истории государства. Историки принадлежали к разным школам, и поэтому Уваров предлагал экспонировать «важнейшие государственные реформы в картинах», а Забелин хотел сделать упор на показ быта и жизни народа^[22].

В 1875 году императорская комиссия объявила конкурс на лучший проект здания музея. Планы-претенденты должны были соответствовать определённой программе: использовать исконно русские архитектурные детали: шатры, ширинки, закомары и прочее, гармонично вписываться в ансамбль Красной площади и рифмоваться с Покровским собором^[23][24]. В августе 1875 года победителями были признаны Владимир Шервуд и Анатолий Семёнов с проектом под названием «Отечество». Члены жюри отметили глубину его проработки: он сопровождался обстоятельными пояснительными записями и демонстрировал глубокие знания о русском зодчестве и его наследии. Шервуд — внук англичанина и москвич во втором поколении — лучше других претендентов справился с конкурсным заданием. Решающее слово принадлежало Ивану Забелину, и он одобрил «Отечество» и подписал заказ на строительство^[25][26].

Изначально организаторы надеялись привлечь частное финансирование и сделать музей общественным, неподконтрольным государству^[27]. Несмотря на привлечение спонсоров, в 1874 году общий капитал ГИМ составлял всего 154 тысяч рублей. Из переписки великих князей Александра Александровича и Сергея Александровича известно, что денежные вопросы велись «с легкомыслием замечательным. Построили здание, которое, ещё не законченное, стоит 1 ½ миллиона, и для этого не имели других средств, кроме 200 тысяч, которые дала казна»^[28]. На строительство ГИМ пришлось взять в Московском кредитном обществе ссуду в 1,26 млн рублей. Закрыть кредит удалось только через 28 лет^[18][4].

Главное здание[править | править код]

Выбор места[править | править код]

Площадку для строительства музея в апреле 1874 года предоставила Московская городская дума^[29]. С 1472 года на этой земле располагался почтовый двор, с 1556-го — Сытный отдаточный двор^[30]. В период с 1599-го по 1699-й на его месте находился Земский приказ — ведомство, которое занималось сбором налогов, судебными разбирательствами и руководило ярыжным отрядом^[31]. 3 ноября 1699 года Земский приказ был расформирован, а его дела были переданы в Стрелецкий и Судный приказы^[32]. В 1700 году по поручению Петра I вместо деревянного здания была построена каменная ратуша. До пожара 1737 года в ней располагались Главная аптека и медицинская канцелярия^[33]. Вход украшала каменная голова единорога с настоящим рогом нарвала, приёмный зал расписан фресками. Шпиль центральной башни венчал двуглавый орёл^[34].

26 апреля 1755 года в ратуше открыли первый российский университет^[35]. Для него здание было перестроено под руководством Дмитрия Ухтомского. На торжественном открытии присутствовали императрица Елизавета Петровна и покровитель Ломоносова граф Шувалов, а среди студентов были Василий Баженов, Денис Фонвизин, Григорий Потёмкин. Впоследствии университет получил новое здание на Моховой улице, а в ратуше на Красной площади находились сначала Магистрат, потом — губернские присутственные места. В итоге здание выкупила для себя городская Дума^[36].

После получения императорского согласия на создание музея его планировали построить у стен Кремля, на месте нынешнего мавзолея^[37]. 16 апреля 1874 года Городская дума приняла решение отдать ГИМ место под зданием Земского приказа^[36]. В тексте постановления было сказано:

Примечательно, что при этом ради строительства нового музея историческая ратуша была уничтожена. По мнению современников, здание относилось к европейскому стилю и потому не являлось ценным^[38].

1 сентября 1875 года прошла церемония торжественной закладки ГИМ, на ней присутствовали цесаревич Александр, великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор князь В.А. Долгоруков и депутаты Думы^[36]. Первый камень в основание музея заложил лично император Александр II^[29][21].

Концепция музея[править | править код]

С момента подписания указа об основании и до конца строительства здания на Красной площади среди устроителей музея шли споры о его характере и направленности экспозиции. Забелин и Уваров настаивали на том, что главную роль должны играть подлинные исторические предметы. Шервуд предлагал сделать уклон в сторону стилизаций и экспонировать в том числе произведения искусства на исторические темы^[18].

Изначально Уваров и Забелин хотели оформить Парадные сени сценами из истории древних славян и постепенно от зала к залу показать развитие культуры и переход от язычества к христианству. Однако после перехода на государственное содержание от этой идеи пришлось отказаться — главную роль отвели идее самодержавия. Первым, что видели посетители при входе, было генеалогическое древо Императорской семьи из 68 портретов^[18][39].

Первые программы музея были основаны на трудах Константина Бестужева-Рюмина, Дмитрия Иловайского, Алексея Уварова, Сергея Соловьёва и Василия Ключевского. Основу музейного фонда составила личная коллекция Уварова^[18][13].

Строительство[править | править код]

Проект «Отечество» был совместной работой Владимира Шервуда и Анатолия Семёнова. Шервуд был выпускником Московского живописного училища по классу пейзажа и поэтому не имел статуса архитектора. За техническую сторону проекта отвечал военный инженер Анатолий Семёнов, один из строителей Политехнической выставки 1872 года^[21][40]. Здание выполнено в смешанной конструктивной схеме и имеет неправильную прямоугольную форму: средние размеры сторон составляют 115,5 и 55,5 м, площадь застройки — 6500 м²^[41].

Согласно сохранившемуся архиву Шервуда, он работал над проектом музея в течение семи лет. За эти годы были четырежды полностью переделаны чертежи фасада и созданы рисунки всех элементов его отделки, а также оформления залов экспозиции. Семёнов разрабатывал композицию технических помещений, библиотеки и аудиторий^[42].

В архиве музея сохранились служебные записи Семёнова, из которых следует, что инженерно-геологические условия строительства были очень сложными. Площадка имеет уклон в сторону засыпанного русла Неглинки^[41]. Почвы под основанием здания представляют собой неоднородную смесь глин с большим водопритоком и высоким уровнем подземных вод^[43]. Для строительства землю укрепили дубовыми лежнями, бутовой кладкой и цементом^[26].

Первый камень в основание будущего музея 1 сентября 1875 года торжественно заложил император Александр II^[21]. Строители музея пользовались самыми современными технологиями своего времени. Качество материалов лично контролировал Анатолий Семёнов^[26]. Поставки шли из Брянска, Санкт-Петербурга, позднее — из Лотарингии и Дортмунда. Кирпичная кладка скреплялась цементом, внутренние перекрытия были выполнены из металлических конструкций, а все трубы и провода были убраны в стены^[18]. Сложную работу над возведением наружных стен и башен выполняли мастера под руководством подрядчиков Г. И. и И. И. Губониных. Только в 1876—1877 годах кладку кирпича выполняли 260 каменщиков и более 300 подсобных рабочих^[28][44].

С 1879 по 1881 годы строительство было остановлено из-за недостатка финансирования. По той же причине пришлось отказаться от оформления фасада изразцами. Работы возобновили при подготовке к коронации Александра III^[28].

Оформление[править | править код]

Задумка проекта «Отечество» возвращала к идеалам древнерусского зодчества. Здание должно было привнести новый дух в Кремлёвский ансамбль и переосмыслить облик Красной площади — из подобия римского форума превратить её в символ народности и перекликаться с Покровским собором^[45]. Заимствования приёмов и деталей древнерусского зодчества помогли Шервуду создать образцовый пример русского стиля, популярного во второй половине XIX века в России, согласно тенденции развития историзма^[21]. По мнению многих искусствоведов, Шервуд удачно совместил традиционные в русском зодчестве элементы оформления с красным кирпичом. В оформлении фасадов использованы 15 видов кокошников и 10 разных ширинок, шатры, арки, гирьки, аркатурные пояса, киотцы и тянутые карнизы^[28]. Дробный силуэт фасада рифмуется с обликом храма Василия Блаженного и композиционно уравновешивает два здания на Красной площади^[46][47].

Спустя некоторое время между Шервудом и Забелиным возник конфликт из-за разных взглядов на то, как на оформлении музея должны отразиться национальные архитектурные традиции. Забелин заявил, что «Шервуд и Семёнов поступают с великим своенравием и проектируют что-то совсем не русское». Кроме того, Шервуд начал разрабатывать интерьеры ещё до получения официального заказа, отводя первостепенную роль оформлению, а не экспонатам^[26]. В 1879 году архитектор был отстранён от строительства, а в 1886-м Забелин отказал ему в должности сотрудника музея^[25][48].

Критика проекта встречалась и позднее: многие считали ошибкой снос двухсотлетнего здания Главной аптеки^[49]. В 1920-х архитектор Ле Корбюзье советовал вообще убрать здание музея с Красной площади как нарушающее архитектурный облик Москвы^[25].

Интерьеры[править | править код]

Проекты здания и экспозиции разрабатывались одновременно и ориентировались на «археологически-вещеведческую и искусствоведческую направленность». Музей отличала новаторская для своего времени идея группировки археологических памятников по эпохам и векам^[13]. Изначально планировалось создание 47 залов, каждый из которых должен был в своём оформлении соответствовать стилю отображаемого периода^[21]. Внутри помещения музея построены по принципу кольцевой анфилады, логическим центром которой являются Парадные сени и Византийский зал^[46].

Для отделки интерьеров использовались только дорогие материалы. Например, полы Парадных сеней и лестницы выполнены из каррарского мрамора мастерами артелей Захарова и Кампиони^[50]. Помимо интерьеров, Шервуд спроектировал специальные экспозиционные витрины. Они выполнялись из дуба и имели две части: нижнюю закрытую для хранения предметов, и верхнюю со стеклянной крышкой — для демонстрации экспонатов^[51].

В период после отставки Шервуда и до 1887 года отделка внутренних помещений музея велась под руководством Анатолия Семёнова и архитектора Александра Попова. Последний был учеником Фёдора Рихтера и давним единомышленником Уварова, автором реконструкции храма Никиты Мученика и палат Аверкия Кириллова. Попов создал планы общего оформления залов, а также эскизы малых архитектурных форм — окон, мебели, мозаик и башенных шпилей. В результате несколько сотен окон музея стали предметами художественной ценности благодаря уникальному рисунку переплётов в стиле древнерусских слюдяных окон. Столярные работы по созданию витрин выполняли в мастерской Полякова, там же изготовили дубовые и сосновые двери между залами^[50]. Мозаичные полы первого этажа укладывали мастера артели Седова под руководством художника Кругликова^[50]. Завершали оформление здания позолоченные металлические скульптуры на шпилях башен. Они были выполнены в форме геральдических символов императорского дома — львов, единорогов и орлов. Прообразами к их эскизам Попову послужили печати и портики храма Василия Блаженного^[52][53]. Размах крыльев у орлов составлял три метра. Скульптуры отличала необычная конструкция — они были подвижными и разворачивались лицевой стороной к ветру, а не против него, как обычные флюгеры^[54].

После смерти Попова Семёнов отказался от дальнейшего участия в работе. В 1890-х годах внутренней отделкой руководили Николай Никитин и Пётр Бойцов^[42] Над оформлением залов здания музея работали выдающиеся художники своего времени: Виктор Васнецов, Валентин Серов, Иван Айвазовский, Илья Репин, Генрих Семирадский и другие^[55][6][18].

В 1881 году Александр III назначил своего младшего брата великого князя Сергея Александровича почётным председателем музея, а графа Уварова — товарищем председателя, то есть фактическим управляющим. Уваров получил задание подготовить музей к первому посещению императорской семьи и коронационным торжествам^[56].

29 мая 1881 года почти готовый музей получил статус государственного учреждения и заодно новое название — Императорский Российский Исторический музей.^[57] Музей стал содержаться на средства из казны под управлением Министерства финансов. С 10 декабря 1882 года им заведовало Министерство народного просвещения^[8][58].

Открытие[править | править код]

Одиннадцать лет спустя после подписания указа о создании музей был готов не до конца: успели оформить только несколько залов первого этажа и расставить лишь часть экспонатов. 24 мая 1883 года великий князь Сергей Александрович пригласил императора на открытие музея и в ответ услышал:

27 мая открытие всё-таки состоялось, но прошло без торжественных церемоний, как «простой приезд государя с царицею». Император Александр III с супругой посетили Императорский РИМ и первыми осмотрели 11 законченных залов, которые в хронологическом порядке отражали историю России от древнейших времён до XIII века. Императору представили Александра Попова и архитектора Анатолия Семёнова, а архитектор Владимир Шервуд приглашён не был^[59].

2 июня 1883 года здание освятил митрополит Иоанникий, с этого дня музей был открыт для публики^[13].

После открытия[править | править код]

Появление музея изменило исторический облик центра Москвы, отчего стало неизбежным дальнейшее обновление города в определённом стиле, — последовали здание Московской городской думы, Верхние и Средние торговые ряды^[21].

Граф Уваров, первый директор и один из главных создателей ГИМ, умер через один год после открытия музея. В период с 1883-го по 1908-й годы главным заведующим был Алексей Орешников^[3]. Он был ведущим специалистом в области античной и средневековой русской нумизматики, а также древнерусского прикладного искусства. В общей сложности Орешников проработал в ГИМ 45 лет^[60]. Пост товарища председателя в эти годы занимал Иван Забелин. По его завещанию в 1908 году музей получил собранные Забелиным коллекции исторических ценностей и всё жалованье, полученное за годы службы^[61].

В 1889 году между большим и малым внутренними дворами был построен поперечный корпус для аудитории на 500 мест. Её отличала уникальная акустика и прогрессивное оснащение, например, освещение электричеством^[26]. В мае 1894 года музей был переименован в «Императорский российский исторический музей имени императора Александра III»^[8][1].

К началу XX века библиотека музея насчитывала около 18 тысяч книг. Фонд пополнили коллекции Московского и Русского археологических обществ, Московского университета и многих частных пожертвователей. Ежегодное число посетителей составляло около 40 тысяч человек, а число выставочных залов увеличилось до 16-ти^[8][3][18].

В 1905 году Пётр Иванович Щукин передал в дар музею собрание своего Музея древностей, насчитывавшее около 300 тысяч предметов (произведения ювелирного искусства, иконописи, живописи, лицевого шитья, рукописи). В том же году по завещанию Алексея Петровича Бахрушина музею было передано собрание из около 2 тысяч предметов и 25 тысяч книг^[62].

Изначальный проект Шервуда не предусматривал создание запасников музея. На момент его основания создатели не предполагали, что могут понадобиться крупные хранилища для экспонатов. В 1912 году князь Николай Щербатов ходатайствовал о передаче музею соседнего здания Думы. Планам по расширению музея помешали Первая мировая война и Русская революция^[63][64].

В 1910 году разобрали лекционный зал в поперечном корпусе. На его месте четыре года спустя были открыты библиотека, архив, отдел рукописей и старопечатных книг. Проект строительства принадлежал Илье Бондаренко^[26].

После революции[править | править код]

В 1917 году новой властью музей переименовывается в Государственный Исторический Российский музей (а с 1921 года — Государственный Исторический музей).^[65]
Согласно воспоминаниям сотрудников, после 1917 года ГИМ неоднократно предлагали расформировать. Например, сохранилась запись от 28 мая того года в дневнике главы Общества друзей ГИМ Василия Городцова:

В дни революции музей оказался в центре волнений, ежедневно вокруг собирались толпы, а в помещениях «солдаты тыкали штыками по всем тёмным углам». Только личные указы наркома просвещения Анатолия Луначарского и Владимира Ленина предотвратили уничтожение музея^[66][18].

В 1918—1920 годах в фонды музея вошли собрание древностей, рукописей, архив и библиотека Уваровых, собрание серебра Алексея Александровича Бобринского, серебра, фарфора и стекла Николая Михайловича Миронова, огромный архив Куракиных, нумизматическое собрание и библиотека Павла Васильевича Зубова, библиотеки со специальным подбором книг библиофила и издателя Льва Эдуардовича Бухгейма, историка Геннадия Фёдоровича Карпова и генеалога Леонида Михайловича Савёлова. В эти же годы к музею были присоединены как особый отдел Патриаршая библиотека и как филиалы дом Археологического общества на Берсеневской набережной с библиотекой общества, дом московской Епархиальной библиотеки и библиотеки бывшего Певческого училища в Лиховом переулке с их фондами^[62].

Позднее была создана специальная Коллегия по делам музеев под руководством Натальи Седовой-Троцкой. Ведомство критиковало ГИМ за саботаж революционных идей и предлагало разделить его на отдельные самостоятельные музеи. В марте 1921 года вышло постановление о переорганизации его в Музей быта^[67]. В том же году была создана комиссия по утилизации музейных ценностей под председательством Льва Троцкого^[68]. Тем не менее, за первые 10 лет советской власти собрание ГИМ увеличилось вдвое — за счёт выморочных, конфискованных и национализированных ценностей^[69].

В 1928 году было выпущено новое «Положение о Государственном историческом музее». Оно включило современность в сферу научных интересов ГИМ и добавило освещение идеологической пропаганды в его деятельность^[1].

В 1920—1930-х годах в музей поступали многочисленные собрания реорганизованных и ликвидированных музеев (в частности, из собрания Румянцевского музея, Военно-исторического музея, музея «Старая Москва», Музея 1840-х годов, Музея Отечественной войны 1812 года, монастырей, церквей, национализированных поместий (подмосковных Марфино, Дубровицы, Богучарово Тульской губернии, Надеждино Саратовской губернии) и особняков^[62].

К концу 1930-х постоянная экспозиция была открыта в 23 залах и охватывала временной период от древнейших времён до XVIII века^[70]. В августе 1935 года со шпилей башен были демонтированы скульптуры^[52]. Прапоры и орлов переплавили, но фигуры львов и единорогов сотрудники музея смогли спрятать^[71].

В 1936 году, при подготовке музея к 20-летию советской власти, было уничтожено оформление Парадных сеней и переделаны залы эпох великокняжеского и царского периодов. Расписное генеалогическое древо императорской семьи было закрашено побелкой, во многих залах скололи лепнину и сняли позолоту^[72].

С начала 1936 по конец 1937 года оформлением залов первого этажа занимался архитектор Андрей Буров^[73]. В дневнике от 1937-го года он писал, что пытался переосмыслить интерьеры «максимально скупыми архитектурными средствами — характером наличников и капителей, определяющим характер эпохи, а также окраской стен». Современные ему искусствоведы отмечали, что новое строгое оформление облегчило обозрение экспонатов и подчёркивало их важность, а не оттягивало внимание на отделку залов^[74]. Вместе с Буровым над переоформлением музея работал художник Лев Жегин^[51]. До начала 1940-х годов идеология советского правительства доминировала над исследовательской и научной деятельностью музея^[1].

В 1937 году ГИМ был объявлен главным национальным музеем, в его подчинение стали передавать многочисленные филиалы^[18].

Вторая мировая война[править | править код]

В годы Великой Отечественной фонд музея фактически разделился на две части — спустя неделю после объявления войны директор Анна Карпова получила приказ к концу июля подготовить к эвакуации самые ценные экспонаты. Их тщательно упаковали, сложили в ящики и сопроводили детальными описями^[71]. Эта часть коллекции получила название Госхранилище № 1 и на три года была отправлена в Костанай^[70][75].

ГИМ на Красной площади был единственным из столичных музеев, который продолжал работать даже во время осады Москвы. Его закрывали только на неделю осенью 1941-го, когда после бомбёжки в здании выбило стёкла и возникла трещина в фундаменте^[76][39][70]. В годы войны продолжали открываться новые выставки. Они были посвящены боевым действиям и сформированы из фронтовых материалов^[18]. Из дневника сотрудницы музея Марии Михайловны Денисовой известно, что в тот период в подвалах музея ночевали сотрудники личной охраны Иосифа Сталина^[77].

Послевоенные годы[править | править код]

В 1957 году были открыты залы второго этажа, общая экспозиция стала охватывать период от древнейших времён до начала XIX века^[18][72]. В 1963 открылись дополнительные залы, покрывающие временной промежуток до 1917 года^[18].

К началу 1980-х музей сильно обветшал — за сто лет работы его ни разу не ремонтировали^[78]. Ежегодно случалось до 14-ти аварий, когда выходили из строя электрическая или отопительная система, прорывало трубы. Поскольку при строительстве здание не было разделено деформационными швами на блоки, при осадке отдельные элементы конструкции неравномерно нагружались. Из-за этого в стенах и перекрытиях стали появляться трещины, деформировался пол^[41]. Реставрация началась в 1986 году, над ней трудились сотни специалистов^[18][79]. Восстановлением архитектурных утерь, полученных зданием в 1936—1937 годах, занимались архитекторы из бюро «Спецпроектреставрация» под руководством Е. В. Журина: С. Н. Алёшина, Н. В. Зеленова, В. Н. Овчинников, А. А. Савинкина, Е. И. Николаева. Над восстановлением интерьеров работали сотрудники мастерской «Мосреставрация» под руководством Л. А. Баулиной: Л. В. Решетов, А. Н. Замощин, В. Л. Лагутин, М. Г. Чистяков, М. А. Дороднев, В. В. Марковин, Д. Д. Рахманинов, В. Г. Береснев, С. В. Кормилин, В. Г. Черкасов, В. В. Власкин, В. Г. Козлов, С. С. Лазовский, А. Д. Семенко, Л. В. Новгородский. Из-за недостатка финансирования работы надолго останавливались и были продолжены только по личному указанию премьер-министра России Виктора Черномырдина. Окончена реставрация была только в 2002 году^[72].

После распада СССР[править | править код]

Особым событием в истории музея стало устройство аванзала на месте бывшего малого двора. Новый вход со стороны Воскресенских ворот украсили барельефами с изображениями Уварова, Забелина, Шервуда и Семёнова, работы скульптора А. С. Карташова. Также в аванзале разместили мемориальные доски с именами главных дарителей музея, скульптором выступил А. В. Черноусов^[72].

18 декабря 1991 года был подписан президентский указ о присвоении музею статуса особо ценного объекта культурного наследия России^[1]. В том же году собор Василия Блаженного был передан в совместное пользование музея и РПЦ^[80].

30 июля 1997 года на башни музея установили копии исторических двуглавых орлов^[52]. К 850-летнему юбилею Москвы были открыты исторический вход через Парадные сени, а также залы первого этажа. Большой внутренний двор был закрыт, полученное пространство разделили на Половецкий дворик и Новый выставочный зал^[72]. В декабре 2003-го года на шпили были возвращены парные скульптуры льва и единорога^[52].

На 2001 год в состав музея входили^[1]:

Современность[править | править код]

Деятельность[править | править код]

С весны 2007 года впервые в истории ГИМ для посещения открыли все 40 залов^[81]. Экспозиция музея охватывает период от древнейших времён до начала XX века, его выставки ежегодно посещают более 1,2 млн человек^[7][72]. Также музей является крупнейшим научно-методическим центром, в котором идёт исследовательская, научная и просветительская работа. На базе отделов проходят лекции и семинары, стажировки, учреждены премии в исследовательской и реставрационной деятельности^[82].

По состоянию на 2016 год музей является федеральным учреждением и подчиняется Министерству культуры^[5]. Число сотрудников музея составляет более 800 человек^[7].

С конца 2016 года осмотреть экспозицию можно с помощью виртуального тура, доступ к которому открыт на официальном сайте музея^[83]. Главным нововведением 2017 года стало создание новой системы навигации в главном здании: полную карту основной экспозиции можно получить на входе или скачать с сайта музея^[5].

Ежегодно на базе экспонатов из фонда музея проводится около 30—40 выставочных проектов на всей территории России. К 500-летию Новодевичьего монастыря музей планирует открыть экспозицию, посвящённую Русской православной церкви. На 2018—2023 годы планируется проведение серии выставок проекта «Национальные музеи мира — Историческому музею», в котором примут участие европейские музеи^[5][9].

С марта по июль 2020 года музей был закрыт для посетителей в связи с карантином на фоне пандемии COVID-19^[84].

События[править | править код]

В 2017 году музею исполнилось 145 лет. В день юбилея 9 февраля вход в здание сделали бесплатным и открыли две тематические выставки. Первая из них — «Портрет музея на фоне истории» — была составлена из архивных фотографий с 1876 по 2015 года. Во второй посетителям демонстрировали знаковые предметы собрания, например, браслет под учётным номером «1», который передал музею граф Уваров. 11 февраля в Парадных сенях для посетителей музея было устроено праздничное чаепитие с тематическим угощением. К этому событию по старинным рецептам испекли 145 тортов весом в 500 килограммов, каждый из которых был покрыт пищевым золотом и украшен фигурками-копиями скульптур со шпилей ГИМ^[7][85]. 1 июня 2017 года впервые за 30 лет был торжественно открыт парадный вход^[86].

К 150-летию музея планируется открытие депозитарно-выставочного центра в Новой Москве. Предположительно, площадь хранилища будет составлять 120 тысяч м², на его базе создадут экспозиционные зоны и мастерские для реставрации. Центр в Новой Москве будет включать также фондохранилища Российской государственной библиотеки^[5][9].

Залы[править | править код]

Залы первого этажа являются ценными экспонатами и произведениями искусства. При оформлении многих из них были сделаны копии памятников истории и архитектуры, многие из которых были впоследствии утрачены. Современный облик интерьеров музея был восстановлен в ходе реконструкции 2001 года, все залы обрели вид согласно изначальным эскизам Шервуда и Попова^[87].

Парадные сени — первое помещение, куда входят посетители. На потолке находится генеалогическое древо императорской семьи, роспись артели Фомы Торопова. В композицию входят 68 ростовых портретов российских государей. В основании древа стоят князь Владимир и княгиня Ольга, они символически поливают его корни из алавастров. Последними в ряду государей изображены Александр III и Мария Фёдоровна, при которых был открыт музей^[19][50].

По свидетельству главного архитектора музея в начале XX века Генриха Антоновича Короткова, изначально каждый из 68 портретов был написан на отдельном холсте-медальоне и уже потом прикреплён к потолку. В 1937 году, когда НКВД отдало приказ уничтожить историческое оформление залов, бригадир команды маляров решил скрыть холсты под слоем побелки. Спустя почти пятьдесят лет это позволило восстановить оригинальный рисунок^[54]. После реставрации 2000-х в арке напротив входа разместили позолоченную скульптуру трубящего ангела Фамы. Эта фигура в 1928 году была сброшена с Красных ворот. В день их сноса один из основателей Общества друзей ГИМ Николай Левинсон сумел подобрать скульптуру и тайно перевезти в музей, в запасниках которого она пролежала более полувека^[88].

От Парадных сеней налево уходит ряд залов первого этажа — с 1-го по 21-й. Экспозиция посвящена истории России от древнейших времён до начала правления Петра I. Прямо через сени находятся литерные залы, где показаны выдающиеся изделия из золота разных времён и народов. Правее от них расположен небольшой зал, в котором воссоздан рабочий кабинет основателей музея — Забелина и Уварова. На втором этаже находятся залы под номерами от 22 до 36, в них представлена история России от Петра I до Александра III. На третьем этаже проводятся временные выставки^[6].

Литерные залы[править | править код]

В современной экспозиции музея литерные залы отведены под выставку изделий из золота, каждый посвящён определённой области применения драгоценного металла^[19][89].

• Зал «А», Металл богов — изначально назывался «Византийский зал», выполнен в подражание собору Святой Софии в Стамбуле. В настоящее время разделён на две части: в первой показаны предметы церковного искусства православной Руси. Во второй части зала выставлены памятники XII—XIX веков других христианских конфессий^[19][89].
• Зал «Б», Металл царей и символ власти — в этом зале представлены самородки, государственные эталоны веса и длины, монеты и медали, полковое серебро, ордена, наградное оружие^[19].
• Зал «В», Символ богатства и роскоши — здесь представлены золотые ювелирные изделия с античных времён до конца XX века. Параллельный показ предметов разных культур и эпох демонстрирует общие тенденции и взаимовлияние златокузнечного дела разных стран^[19].

Залы первого этажа[править | править код]

На момент открытия в 1881 году в музее из 47 запланированных были закончены только 11 залов первого этажа. Именно они получили самое богатое декоративное оформление^[21][46].

• Зал № 1. Эпоха праобщины. Ранний и средний палеолит — квадратный в плане зал украшен лепными карнизами и орнаментами, скопированными с древних гончарных изделий. Эти же мотивы отражены в мозаике пола. В первые годы работы музея в этом зале располагалась экспозиция памятников каменного периода^[19][90].

• Зал № 2. Эпоха раннепервобытной общины. Поздний палеолит — круглый зал в юго-восточной башне. Изначально в нём экспонировали памятники неолита. Зал декорирован лепниной и орнаментами, скопированными с археологических находок во Владимирской губернии. Декоративный фриз «Каменный век» в верхней части стен написал Виктор Васнецов в 1885 году^[19][90][91].
• Зал № 3. Завершение формирования раннепервобытной общины. Мезолит. Эпоха позднепервобытной общины. Неолит — в этом зале начиналась экспозиция памятников металлического периода и бронзы. В оформлении использованы космогонические символы и орнаменты различных культур. Так, например, верх дверного проёма декорирован символом плодородия — свастикой, а также ромбами, характерными для оружия народов Сибири. Лепнина со змеями вокруг окон вдохновлена изделиями кобанской культуры Кавказа^[19][90].
• Зал № 4. Распад первобытной общины. Энеолит Юга. Бронзовый век — тематику экспонируемой эпохи отражает оформление бронзовых наличников карнизов и арочных проёмов^[19][90].
• Зал № 5. Первая половина — третья четверть первого тысячелетия до нашей эры. Скифская эпоха — во время открытия музея этот зал назывался «Памятники металлического периода». Карнизы и арки дверных проёмов декорированы по образцу находок в мерянских и скифских курганах, их же повторяет узор мозаики пола^[19][90].
• Зал № 6. Восточная Европа и античный мир — по первоначальному проекту этот зал назывался «Древности скифские и сарматские». Ступенчатый свод потолка и узор мозаики пола воспроизводят внутреннее пространство керченской гробницы Куль-Оба IV века до н. э. Рисунки фризов верхней части потолка скопированы с реальных образцов из склепа у горы Митридат, кургана Чертомлык, усыпальницы Анфистерия^[19][90].
• Зал № 7. Эпоха Великого переселения народов — изначально этот зал назывался «Первый Киевский» и отражал временной период от 988 до 1054 года. Поэтому отделка зала была выдержана в стиле убранства киевского Софийского собора. В настоящее время экспозиция отражает культуру тех племён, которые впоследствии сформировали уклад жизни в Древней Руси^[19][90].
• Зал № 8. Формирование Древнерусского государства — в прошлом «Второй Киевский», этот зал также оформлен в стиле Софийского собора. На стенах воспроизведены орнаменты из Остромирова Евангелия 1056 года и Изборника Святослава 1073-го. После реконструкции 1930-х годов в зале демонстрируются предметы быта восточнославянских племён конца IX — начала XII веков^[89].
• Зал № 9. Древнерусский город — изначально назывался «Новгородский», это один из самых богато декорированных залов первого этажа. По проекту Александра Попова и Николая Никитина оформляли зал палехские мастера артели Н. М. Сафронова. Стены и потолок расписаны копиями фресок из церкви Спаса на Нередице, особенно ценными после разрушения оригинала в 1942 году^[19].
• Зал № 10. Жизнь Древнерусского государства в период феодальной раздробленности — круглый зал угловой северо-восточной башни, изначально назывался «Владимирским» и был посвящён культуре этого древнего города. Барельефы зала являются слепками Дмитриевского собора Владимира, роспись стен и мозаика скопированы из Успенского собора^[19].
• Зал № 11. Культура Древней Руси IX — первой половины XIII века — последний зал, открытый для посещения в 1883 году, однако оформление было закончено только в 1891-м. В первые годы работы музея зал назывался «Суздальским», поэтому в его оформлении также использованы мотивы Успенского собора. Барельефы на стенах и арках являются слепками резьбы Георгиевского собора Юрьево-Польского^[19].

Остальные залы первого этажа не были закончены к 1883 году, из отделки были готовы только мозаичные полы. Реконструкция 1930-х под руководством Бурова не ставила целью создание выразительных интерьеров. В период реставрации 2000-х залы получили оформление согласно изначальному проекту Попова конца XIX века^[19].

• Зал № 12. Памятники Ростова Великого и Ярославля — отделка этого зала была закончена в 1902 году, она включала в себя копии портала Успенского собора в Ростове и керамические фризы дворца угличского дворца царевича Дмитрия. В 1936 году оформление было полностью разрушено, темой экспозиции стала Золотая Орда^[19].
• Зал № 13. Образование единого Российского государства — после открытия музея зал назывался «Московский», его своды и оконные проёмы расписаны по мотивам шапки Мономаха. На западной стене находится панно «Московский Кремль в начале XV века^[19].

Залы второго этажа[править | править код]

На втором этаже находятся залы с 25-го по 36-й. Их оформление проводилось значительно позже открытия музея и отличается от первого этажа значительно более сдержанным видом. В 25-м зале находится вход в читальный зал отдела рукописей, в 28-м — в отдел изобразительных материалов^[6].

Музейный фонд[править | править код]

Экспонаты[править | править код]

С момента создания музея и до революции 1917 года его фонд пополнялся преимущественно экспонатами из частных коллекций^[55]. Среди дарителей были многие знатные семьи: Романовы, Голицыны, Кропоткины, Оболенские, Бахрушины, Боткины.Знаменитый Барон де Шодуар, Иван Максимилианович передал в дар, через доцента К. С. Кузьминского свои 92 ценные кириллические старопечатные книги.^[15][63].
Вдова Фёдора Достоевского Анна Григорьевна передала в дар музею архив книг, писем и фотографий писателя. Впоследствии на основе этих предметов была создана экспозиция «комната Достоевского»^[6]. В 1905 году Пётр Щукин подарил ГИМ более 300 тысяч предметов русской живописи, иконописи и прикладного искусства, а также целый архив исторических документов. На тот момент коллекция Щукина превышала число единиц фонда самого музея истории^[18][92].

В настоящее время коллекция продолжает пополняться: ежегодно до 15 тысяч предметов поступают в фонды благодаря археологическим экспедициям. Небольшое количество предметов поступают в дар от частных лиц или в ходе специальных закупок^[93]. Во всех помещениях музея поддерживается оптимальная среда для сохранности экспонатов: температура +18 °C и 55 % влажность воздуха^[93].

Научно-хранительские отделы[править | править код]

2 января 1914 года помощник председателя князь Щербатов подписал приказ о разделении собрания музея на отдельные фонды. Каждый отдел получил чёткую сферу деятельности и отдельный штат сотрудников^[94]. Современная структура музея выделяет 15 отделов:

Отдел археологических памятников — археологические памятники заложили основу всего музея. Экспонатом № 1 в Главной инвентарной книге стал витой браслет бронзового века, найденный в кавказском селении Кобан. Его передал музею граф Уваров в 1881 году, ещё до официального открытия^[95][96]. Первые 14 залов экспозиции составлены из фондов этого отдела. Его собрание на 2015 год насчитывает более полутора миллионов предметов и является одним из крупнейших в мире^[97].

Отдел дерева и мебели представляет собой коллекцию мебели и различных изделий из дерева с XIII до XX века. Собрание насчитывает более 34 тысяч предметов — от крупных архитектурных деталей и средств передвижения до церковной утвари и лаковых миниатюр. Часть экспонатов хранится в реставрационно-выставочном комплексе в Измайлове^[96].

Отдел драгоценных металлов был основан в 1905 году как Особая кладовая, расположенная в зале экспозиции Тверского княжества. Самую первую коллекцию — 800 экспонатов — передал Пётр Щукин. По его завещанию в 1912 году музею отошло ещё 12 тысяч предметов^[6][92][93]. В настоящее время Кладовая находится в одной из башен здания на Красной площади. Осмотр проводится строго по записи, детям вход запрещён^[93].

Фонды Отдела древнерусской живописи насчитывает более 5 тысяч икон и 20 тысяч прорисей, в нём также содержится церковная утварь и памятники древнерусской живописи от XII до XVII веков. Начало собрания было положено в конце 1870-х, к началу XX века оно стало одним из крупнейших в мире. После революции коллекцию перевели в «Отделение религиозного быта», однако спустя 8 лет отдел был закрыт, сотрудники уволены, а руководитель Александр Анисимов осуждён на 10 лет и впоследствии расстрелян. До 1940-х многие иконы и ценные экспонаты были переданы в Гохран и бюро «Антиквариат» для продажи за границу и безвозвратно утеряны. Только в 1956 году отдел был восстановлен в составе фонда изобразительных материалов, а как самостоятельная единица — в 1999-м^[98].

Коллекцию Отдела изобразительных материалов составляют произведения разных жанров и направленностей, объединённые по историко-культурному принципу: от живописи и графики до плакатов и фото-негативов. Хронология охватывает период с XIII по XX век.

Отдел керамики и стекла основан в конце XIX — начале XX веков, выделен в самостоятельный отдел в 1940-м. Предметный фонд был создан на основе личных коллекций Петра Щукина и Алексея Бахрушина. Собрание насчитывает более 36 тысяч произведений искусства из фарфора, фаянса, стекла и керамики^[99].

Отдел книжного фонда ведёт историю с Государственной публичной исторической библиотеки, которая возникла как частное собрание историка и коллекционера Александра Черткова^[100]. В 1863-м, через пять лет после его смерти, сын Черткова Григорий превратил коллекцию книг в первую российскую публичную бесплатную библиотеку. Она находилась в доме 7 по улице Мясницкой, в правом крыле дома Чертковых. Должность руководителя занимал Пётр Бартенев, он же занимался каталогизацией собрания, которая превышала 17 тысяч единиц^[100].

В 1871 году Григорий Чертков переехал в Санкт-Петербург и продал особняк на Мясницкой улице, а книжное собрание передал в дар городу. Книги временно разместили в Румянцевском музее. В 1872 году, когда Александр II одобрил создание ГИМ, Московская городская дума с разрешения Черткова передала в него всю библиотеку. Вместе с дарами Забелина, А.П.Бахрушина, Щукина, Барятинского и других меценатов, коллекция Чертковых с 1889 года стала доступна публике как библиотека ГИМ^[101]. В 1933 году библиотека была передана в совместное управление ГИМ и Библиотечного Наркомпроса РСФСР, а 15 августа следующего года — выделена в отдельное учреждение. Свыше 843 тысяч книг перевезли в здание в Старосадском переулке, а историческому музею осталось только 70 тысяч единиц^[102]. Современная библиотека ГИМ насчитывает более 300 тысяч томов с начала XV века, среди них около 13 тысяч — уникальные издания малых тиражей, инкунабулы и экслибрисы^[103].

Отдел металлов и современных синтетических материалов включает свыше 56 тысяч памятников материальной культуры, орудий труда и предметов декора от начала XVI века до современности^[92].

Отдел нумизматики по данным на 2017 год является самым крупным — он хранит более 1,7 млн предметов, в том числе около 60 тысяч орденов и медалей^[92][93].

Коллекция Отдела оружия насчитывает более 16 тысяч единиц, её основу составили дары частные коллекционеры: Александр Катуар де Бионкур, Владимир Барятинский, В. С. Турнери другие^[6][92].

Отдел письменных источников до 1938 года назывался «отдел архива»^[104]. С момента открытия музея письменные источники накапливались очень медленно. Основу собрания составляли дары частных владельцев. Первую значительную коллекцию писем и документов XVIII века в 1882 году пожертвовали главный хранитель музея Алексей Орешников и его секретарь Владимир Сизов^[105]. С момента основания музея и до 1917 года семья Уваровых значительно расширила музейные фонды, передавая свои библиотеки и архивы^[106]. С 1890-х музей начал покупать архивные материалы на аукционах и у букинистов. После 1905 года собрание музея пополнилось современными материалами и расширило временные рамки — в течение нескольких лет департамент МВД передавал в музей копии нелегальной литературы о революции 1905—1907 годов^[107].

После 1917 года в фонд музея стали массово передавать личные архивы и библиотеки представителей «буржуазии», а также вотчинные и монастырские собрания. С 1920-х музей стал организовывать экспедиции для поиска новых материалов. После Великой Отечественной войны была организована фондовая закупочная комиссия^[108]. К 1 января 2014 года коллекция отдела включала 558 фондов с более чем 15 миллионами документов XVI—XX веков^[92][109]. В настоящее время материалы отдела принадлежат одновременно Архивному и Музейному фондам Российской Федерации^[92].

Картографический отдел — один из старейших отделов, был создан в 1919 году. Единственный в России специализируется исключительно на картах. Его собрание насчитывает более 42 тысяч предметов XVI—XX веков^[92].

Основа коллекции Отдела тканей и костюма была заложена в 1883 году — первые предметы музей получил в дар от семьи адмирала Владимира Корнилова. В 1922 году отдел стал самостоятельным структурным подразделением музея^[110]. В настоящее время фонд отдела составляют образцы тканей, народные костюмы и военная форма, предметы одежды, вышивка и кружево с XII—XX веков^[111].

Отделу рукописей и старопечатных книг в 1912 году была выделена одна из первых коллекций музея, которую составляли рукописи и книги допетровской эпохи. Первым заведующим стал историк, палеограф и лингвист Вячеслав Щепкин, при нём была создана первая система каталогов и закончено обустройство научного зала. Собранию отдела принадлежат всемирно известные памятники словесности: Хлудовская псалтырь, Изборник Святослава, Новгородская первая летопись, Андрониково Евангелие и другие^[112].

Музей В. И. Ленина был основан в 1924 году и получил привилегированное положение среди музеев СССР — в него передавали уникальные материалы о Владимире Ульянове и высших партийных руководителях. Полученные предметы накапливались бессистемно, у коллекций не было хранителей. В 1993 году музей перешёл в состав исторического. На данный момент отдел содержит более 75 тысяч единиц хранения^[113].

Директора[править | править код]

Примечания[править | править код]

Литература[править | править код]

1. Потёмкин Е. Л. Высшие чины Российской империи. Биографический словарь (22.10.1721-2.03.1917). — Москва, 2017. — Т. 3, Р-Я. — С. 442. — 597 с.
2. Коллектив авторов. Труды Государственного исторического музея. — Москва: Государственный исторический музей, 1987. — Т. 64—66. — С. 5—30.
3. Майстровская М. Т. Музей как объект культуры. Искусство экспозиционного ансамбля / под рецензией Дажиной В. Д., Лаврентьева А. Н.. — Москва: Прогресс-Традиция, 2016. — С. 608—623. — ISBN 978-5-89826-447-5.
4. Игумнова Т. Г., Яновский А. Д. Войди в историю: к 130-летию Государственного Исторического музея : путеводитель по выставке. — Художник и книга, 2002. — С. 1858—1885.
5. Клосс Б. М. Полное собрание русских летописей. Западнорусские летописи.. — Москва: Языки славянских культур, 2008. — Т. 17. — С. 85—124. — 384 с. — ISBN 978-5-9551-0171-2.
6. Коллектив авторов. Мировая история. История России. XVIII-XIX вв. / науч. рец. Черкасов П. П.. — Москва: ОЛМА-Пресс Образование, 2004. — Т. 1. — С. 223. — 320 с. — ISBN 5-94849-644-9.
7. Гайдуков, П. Г. Документальное наследие А. В. Орешникова в Государственном историческом музее // Роль музеев в информационном обеспечении исторической науки / Воронцова Е. А. ; Бородкин Л. И., Яновский А. Д.. — Москва : Этерна, 2015. — С. 179—184. — ISBN 978-5-480-00300-0.
8. Датиева Н. С. Исторический музей. Архитектура. Интерьеры.. — Москва: Государственный исторический музей (ГИМ), 2015. — С. 10—31. — 256 с. — ISBN 978-5-89076-299-3.
9. коллектив авторов. Российская музейная энциклопедия. — Москва: Прогресс, Рипол-классик, 2001. — Т. 1. — С. 237. — 416 с. — ISBN 5-01-004535, 5-7905-1007-3.
10. Россия. Иллюстрированная энциклопедия / под ред. Никифорова Ю. А.. — Москва: ОЛМА медиагрупп, 2006. — С. 226. — 600 с. — ISBN 5-373-00239-9.
11. Коллектив авторов. Градостроительство России середины XIX — начала XX века. / под общей ред. Кириченко Е. И.. — Москва: Прогресс-традиция, 2010. — Т. 3. — С. 147. — 616 с. — ISBN 978-589826-333-1.
12. Лисовский В. Г. Архитектура России XVII-начала XX века. Поиски национального стиля / под ред. Аптекмана В. — Москва: Белый город, 2009. — С. 274—284. — ISBN 978-5-7793-1629-3.
13. Формозов А. А. Иван Егорович Забелин: Очерк жизни и творчества // Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. — Москва: Языки русской культуры, 2001. — Т. 2. — С. 701. — ISBN 5-7859-0171-4.
14. Касимовцева Е. Предисловие // Письменные источники в собрании Государственного исторического музея / под ред. Марголина С.. — Москва: М-во культуры РСФСР. Государственный исторический музей, 1958. — Т. 1. — С. 3—5.
15. Егоров В. Л. Исторический музей — энциклопедия отечественной истории и культуры. — Москва: Государственный исторический музей, 2002. — С. 249. — 350 с.
16. Ухов С. Б., Семёнов В. В., Знаменский В. В. Результаты обследования фундаментов и прогноз развития осадок основания Государственного исторического музея // Вестник МГСУ. — 2006. — № 200. — С. 136—148.
17. Сиротина О. А. Методы изучения личных и семейных архивов. По материалам фонда Уваровых / под ред. Наумова Г. Р.. — Москва: МГУ им. Ломоносова, 2014. — С. 10—38.
18. Пенско Н. А. Основание Московского университета. — Изд-во Московского университета, 1953. — С. 85. — 191 с.
19. Лисейцев Д. В., Рогожин Н. М., Эксин Ю. М. Приказы Московского государства XVI-XVII вв. Словарь-справочник / под рецензией Писарьковой Л. Ф., Лаптевой Т. А.. — Москва — Санкт-Петербург: Центр гуманитарных инициатив, 2015. — С. 60—61. — 303 с. — ISBN 978-5-8055-0279-9.
20. Коллектив авторов. Исторический музей. Шедевры и реликвии. — Москва: Исторический музей, 2013. — С. 3—15. — 456 с. — ISBN 978-5-89076-241-2.
21. Палтусова И. Н. Дары Российского Императорского Дома Историческому музею. — Москва: Исторический музей, 2014. — С. 5—19. — 256 с. — ISBN 978-5-89076-223-8.
22. Коллектив авторов. Забелинские научные чтения — год 2012-й: Исторический музей — энциклопедия отечественной истории и культуры. — Москва: Исторический музей, 2015. — С. 3. — 440 с. — ISBN 978-5-89076-242-9.
23. Коллектив авторов. Государственный исторический музей и отечественная археология. К 100-летию отдела археологических памятников / под рецензией Г. А. Ломтадзе, Н. А. Хайкуновой. — Москва: Исторический музей, 2014. — С. 3. — 304 с. — ISBN 978-5-89076-285-6.
24. Коллектив авторов. Государственный исторический музей: сокровища истории и культуры / под редакцией В. Л. Егорова, Е. М. Юхименко. — Москва: Государственный исторический музей, Интер-бизнес, 2006. — С. 3. — ISBN 5-89164-164-X.
25. Сергиевская И. Г. Легенды и тайны Московского Кремля. — Москва: Вече, 2017. — С. 448. — 560 с. — ISBN 978-5-4444-5543-2.
26. Ефимова Л. В., Алёшина Т. С., Самонин С. Ю. Костюм в России : из собрания Государственного исторического музея. XV — начало XX века. — Москва: Арт-Родник, 2000. — С. 25. — 231 с. — ISBN 5-88896-042-X.
27. Ефимова Л. В., Белогорская Р. М. Русская вышивка и кружево. — Москва: Рипол Классик, 1982. — С. 271. — 7 с. — ISBN 9785458318099.
28. Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — Москва: Стройиздат, 2001. — С. 28—29. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
29. Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — Москва: Искусство, 1983. — С. 403—404. — 504 с. — 25 000 экз.
30. Разгонов С. Орлы на башнях: Государственный Исторический музей. Люди и годы. — Москва: Роспэн, 2008. — С. 5—148. — 207 с. — ISBN 978-5-8243-0997-3.
31. Коллектив авторов. 150 лет на службе науки и просвещения: сборник материалов Юбилейной международной научной конференции, Москва, 5-6 декабря 2013 г. — Москва: Государственная публичная историческая библиотека России, 2014. — С. 1—63. — 528 с. — ISBN 978-5-85209-346-2.
32. Жуков К. История Москвы в датах. — Москва: ОЛМА Медиа Групп, 2012. — С. 223. — 446 с. — ISBN 978-5-373-04748-7.
33. Юхименко Е. М. Исторический музей // Православная энциклопедия. — М., 2012. — Т. XXVIII : «Исторический музей — Йэкуно Амлак». — С. 8—16. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-025-7.

Ссылки[править | править код]

• Медиапортал Исторического музея

Потомственный директор Государственного исторического музея Алексей Левыкин рассказал Илье Иванову о профессии хранителя, своей страсти к старинному оружию и о том, как привлечь в классические музеи миллениалов.

Что вы думаете об изменениях, произошедших с Москвой за последние десятилетия?

Я москвич в первом поколении, отец родился в деревне Левыкино Мценского уезда, а после войны семья переехала в Москву. Наверное, в силу возраста я люблю Москву такой, какой ее знал, будучи молодым. Моя Москва — это город с неповторимой атмосферой, архитектурой; город с тихими тенистыми переулками и уютными дворами.

А как вам панорамы города, особенно с точки зрения воздействия на ансамбль Кремля?

Я не очень люблю, когда привычный образ города, можно даже сказать, классический открыточный вид нарушает новая архитектура. Например, небоскребы «Москва-Сити» совершенно диссонируют с архитектурой Кремля, но в то же время, когда я вижу эти силуэты башен, проезжая мимо ВДНХ, — на фоне рвущейся в небо ракеты, монумента «Покорителям космоса» — это совершенно иное видовое сочетание.

Иногда возникает ощущение двойственности: с одной стороны, из Москвы ушло и никогда не вернется то, что делало ее мне близкой и родной, с другой стороны, я хорошо понимаю, что это требование времени. Москва всегда была и будет динамично развивающимся городом, быстро улавливающим все новые мировые тенденции.

У вас есть свой топ трех мест в Москве?

У меня три любимых места: во-первых, это район ВДНХ, где я вырос. Во-вторых, Сокольники, где прошли мои юность и молодость. Но не та часть парка, которая находится со стороны станции метро «Сокольники», а те Сокольники, что со стороны ВДНХ и станции Маленковская. Раньше этот парк выглядел как настоящий лес, и некоторые его участки выглядят так и сейчас. И третье место — Воробьевы горы, Университет — места, с которыми связаны годы студенческой молодости, одно из самых красивых мест Москвы, по-прежнему сохраняющее свое неповторимое очарование.

И есть четвертое место — это Московский Кремль, уникальное место с сильнейшей энергетикой.

На ваш выбор профессии повлиял отец, тоже историк, который в 1976–1992 годах занимал пост директора ГИМ?

Мой отец, Константин Григорьевич Левыкин, отслужив в армии и пройдя всю войну, оказался перед серьезным выбором жизненного пути. Он рассматривал возможность стать врачом, но случай его привел в Московский государственный университет, на исторический факультет. Любовь к истории, к университету он пронес через всю жизнь — уже будучи директором ГИМ, он всегда считал исторический факультет своим вторым домом.

В 1976 году отцу предложили возглавить Исторический музей, а я в этот же год поступил в МГУ на исторический факультет. Конечно, отец повлиял и на выбор моей профессии, и профессии брата, который стал инженером.

По распределению из МГУ я был направлен на работу в Институт военной истории, мне было предложено пойти в целевую аспирантуру, и я согласился. После аспирантуры я должен был вернуться в Институт военной истории, но там шла штатная реорганизация и надо было выбирать — либо ждать ее окончания, либо пойти на работу, например, в музей. Так я оказался в Центральном музее В. И. Ленина…

… который располагался в здании дореволюционной городской Думы на площади Революции, где сейчас расположен Музей Отечественной войны 1812 года.

Кстати, свою музейную деятельность я начинал именно в этом кабинете, где мы с вами разговариваем, тогда это был кабинет директора музея Ленина, и она лично принимала сотрудников на работу. Через несколько лет я перешел в Музеи Московского Кремля, где проработал больше 20 лет на должности хранителя: я всегда занимался отечественной историей XVI–XVII веков.

А почему в качестве основной сферы научных интересов выбрали именно историю оружия?

Во-первых, мой научный руководитель, Петр Павлович Епифанов, занимался очень многими темами по истории допетровской России, в том числе историей армии. Поэтому тема моей кандидатской была частично посвящена военной истории — это организация артиллерии на южных рубежах нашей страны. Писал свою диссертацию по материалам Белгородского разряда — это знаменитая Белгородская оборонительная черта, и ее создание имело важнейшее значение для обороноспособности государства.

То есть открытие филиала ГИМ в Туле как-то рифмуется с вашим научным интересом к южным оборонительным рубежам Московского царства в XVI–XVII веках?

Решение открыть филиал Исторического музея в Туле родилось в ходе работы оргкомитета по празднованию 500-летия Тульского кремля. Предстоит большая работа по созданию музея, и так или иначе она, конечно, коррелируется с моими научными интересами.

Может быть, тогда проясните такую историческую загадку — верно, что первую пушку на Русь продали ганзейские купцы во второй половине XIV века, а первые пистоли с колесцовым замком были импортированы в Московию англичанами при Иване Грозном?

Я долгое время был хранителем коллекции оружия Музеев Московского Кремля, заведующим сектором оружия, заведующим Оружейной палатой и уверяю вас: никто вам точно не ответит, кто привез на Русь первую пушку. Потому что есть масса различных мнений, мы только знаем факт, что в 1382 году с крепостных стен Москвы — белокаменного Кремля раздались первые орудийные выстрелы. Как эти пушки туда попали — летописи умалчивают. Почему только лишь из Ганзы? Они могли прийти и с Востока — артиллерия была известна уже и в арабском мире, и войска Дмитрия Донского столкнулись с артиллерией за несколько лет до этого при осаде Казани. Возможно, это был какой-то казанский трофей.

Но у новгородцев в XIV веке уже появилось огнестрельное оружие.

Может быть, и через Новгород — у него же были очень тесные коммерческие связи (с Ганзейским союзом городов и Западной Европой). Что же касается колесцовых пистолетов — плода технического гения Леонардо да Винчи — не думаю, что англичане первые их привезли в Москву. Колесцовый замок стал попадать на Русь раньше в качестве трофеев в начале Ливонской войны (с 1558 года). Но есть письменный источник, который указывает, что в Москве в 1573 году в той же самой Оружейной палате работали мастера, делавшие дорогое (инновационное) огнестрельное оружие. Мастеров было немного, не больше десяти человек, имена у них в основном немецкие. Например, в середине XVII века в Москве работал Каспар Кальтхоф — о нем есть рукописные сведения, сохранились несколько из его произведений. Он в то время специализировался на многозарядном магазинном оружии, представляете?

Это какие-то фантастические для тех времен многозарядные ружья с барабанами?

Да, некоторые с зарядом более тридцати выстрелов. И в Историческом музее, в экспозиции, у нас есть прекрасное многозарядное ружье XVII века.

Кроме истории оружия в сферу ваших научных интересов входит геральдика.

Да, я являюсь членом Геральдического совета при Президенте Российской Федерации. Работая в фондах музеев с уникальными предметами, на которых подчас нанесен целый ряд геральдических символов, изображений: знамена, оружие, дипломатические дары, государственные регалии, изучая эти памятники истории и искусства, постепенно осваивал и знания в сфере геральдики.

В 1990-е годы вы работали в самой привилегированной музейной институции страны — Музеях Московского Кремля. Тем не менее, очевидно, и они, как и ГИМ, сталкивались с большими трудностями?

Знаете, все музеи разные по своей сути, концепции, коллекциям, но проблемы у них, как правило, одни и те же, не зависящие от того, большой это музей или маленький. Девяностые, конечно, были очень сложным периодом в жизни музеев — жесточайший кризис тех лет отразился напрямую: недофинансирование, очень низкие зарплаты сотрудников, масса бытовых проблем, которые приходилось решать.

Это были очень тяжелые годы для российской культуры, а для Исторического музея — тяжелейшие. ГИМ попал в страшную ситуацию — в 1986 году, закрывшись на реконструкцию, он оказался в положении, когда у него не было экспозиции, необходимо было решать в условиях отсутствия средств вопросы реставрации и сохранения коллекции, сохранения коллектива музея.

Но ведь в 1990-х же были и свои огромные плюсы. Россия снова открылась для мира.

Контакты между российскими и зарубежными музеями всегда были активными, но начиная с конца 1980-х — начала 1990-х годов межмузейный обмен был невероятно интенсивным. Помимо важнейшей гуманитарной составляющей зарубежные выставочные проекты российских музеев дали им возможность пополнить бюджет. А Запад заново открывал для себя русскую культуру и историю, поражаясь разнообразию коллекций фондов наших музеев. Помню, многие удивлялись: как удалось сохранить все эти бесценные сокровища после пожара революции и страшной войны? А сохранить удалось очень многое, притом во многом благодаря подвижническому труду самих музейных сотрудников. Кроме того, стал более интенсивным межмузейный обмен опытом, знакомство с новыми технологиями.

Вы упомянули о начале внедрения цифровых технологий в деятельность музеев в 1990-х. А как сейчас, в эпоху победившей цифровой революции, привлечь в классические музеи миллениалов, выросших в эту эпоху?

Существуют различные формы интеграции цифровых технологий в деятельность музея: информационная работа через соцсети с посетителями; каталогизация и создание электронной базы изображений; внедрение мультимедийных технологий в постоянные экспозиции и выставочные проекты. Сейчас музеи к крупным выставочным проектам снимают промо-ролики и создают отдельные сайты. Мы в 2012 году запустили собственный медиапортал, который за эти годы превратился в прекрасный познавательный ресурс для всех, кто интересуется отечественной историей и культурой.

Знаете, вот в 1990-е годы профессиональные музейщики старой школы очень боялись оцифровки предметов из музейных коллекций — что их изображения попадут в открытый доступ в интернет. Они говорили: мы потеряем посетителя, он посмотрит в интернете и к нам не придет. Отнюдь, эффект оказался совершенно иным. Молодежь все больше узнает о музее из интернета, социальных сетей, что для многих является побудительным мотивом прийти в музей, на выставку.

Сейчас в качестве эталонного примера современного музея в Москве принято приводить Еврейский музей и центр толерантности. Устройство его экспозиции действительно впечатляет и заставляет размышлять. В этом смысле, где у классических музеев тот баланс между современной подачей и сохранением традиционного содержания?

Да, сейчас в мире модно создавать экспозиции, где только электроника, мультимедийные презентации, видео и виртуальная реальность. Но, на мой взгляд, это не совсем музей. Это может быть культурным, информационным центром. Что касается Еврейского музея, то, очевидно, не имея своей сложившейся коллекции, они дополняют ее мультимедийной экспозицией и очень активной выставочной работой.

Но в классический музей люди идут смотреть не электронные презентации, а коллекции раритетов, драгоценные произведения искусства, памятники, которые являются свидетелями важнейших исторических событий. И в этом смысле наш музей является главным историческим музеем страны.

Фото: ©Пресс-служба Исторического музея